— Успокойся, — сказал я, — мне все равно.
Он прогнал девочку и накинул потертый кожаный плащ.
— Чего тебе?
— Перекантоваться.
Когда-то я сражался на его стороне в Первой войне бомжей. Получил колотую рану, провалялся в больнице. Жорка был моим должником, но, похоже, не думал расплачиваться.
— Так что, — сказал я, — пустишь?
— Надо спросить Юрку.
Юрка рыбачил из окна своей комнаты. Он был сама элегантность: благородная осанка, стрижка полубокс, югославский костюм семьдесят шестого года. В ухоженных руках томик Бунина.
— Клюет?
— Какое там. Поймал одного карасика и выбросил в реку.
Юрка вставил закладку — календарик партии Регионов — и закрыл книгу. Шрамы извивались на его лице. Взгляд разгорался.
— Они ищут тебя, — сказал Юрка. — Уже перевернули полгорода.
— Кто?
— Мы видели их на Чеботарской. Потом на Кацарской и Мало-Панасовской…
Жорка вошел без стука. Он успел высушить волосы и облачиться в такой же старомодный костюм.
— Он принесет беду в наш дом.
— Уйди, Жорка.
— Они будут пытать нас. Отвезут на Совнаркомовскую.
— Кто они? — повторил я.
Юрка с Жоркой переглянулись.
— Усатые, бородатые. Один большой, другой маленький… Как его, Жорка?
— Кошкин…
— Может, Коцкий?
Жоркина борода задрожала. Я всё понял.
За мной охотились не менты. В дело почему-то вмешалась Служба безопасности. По моему следу шли самые лучшие агенты.
Пан Коцкий и Андрей Вовкобой были легендарными до невозможности. По слухам, именно они раскрыли теракты в Днепропетровске. Именно они предотвратили антигосударственный заговор в Крыму. Поговаривали, что Коцкий и Вовкобой — двойные агенты, что они помогли ФСБ выкрасть из столицы российского оппозиционера.
Не будь Полина Леонтьевна родной сестрой Вовкобоя, я никогда не поверил бы этим слухам.
Андрей был свидетелем на нашей свадьбе. Держал корону во время венчания. Громадный, невозмутимый, с аккуратными усиками и бородкой. Не моргал, не пил, не веселился. Высился горой на фоне веселья. В его конверте было целое состояние.
Следующим летом мы отдыхали с ним на море. У Андрея не было никого, кроме маленького пана Коцкого, который летал по пляжу, как волейбольный мяч. Коцкий бегал за пивом и кукурузой, брызгался и приставал к девушкам. Казалось, что его зубы растут прямо из усов. Не бойся, говорил он, я тебя не разорву. Тогда ещё я не боялся его.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказал Жорка.
— Пойми, Валера… Мы только построили себе дом…
Юрка вытащил бело-синий календарик из «Темных аллей» и что-то написал на нем.
— Езжай к Глечику. Он тебя так спрячет, что сам черт не найдет.
Левое плечо кандидата-регионала акульей наружности было оцифровано.
— Я написал телефон наоборот, — сказал Юрка. — Впрочем, в Окопе все равно не принимает.
— Окопе?
Мне действительно нужен был окоп.
— И в Селюкове тоже, — сказал Жорка.
Жорка дернул за губную уздечку и показал свои сталактиты и сталагмиты, облепленные пломбами. Его примеру последовал Юрка. На душе сразу стало легче.
В Окопе я просидел недолго. Глечик-Левченко что-то узнал в Тысячелетнем городе, где продавал картошку и самогон из неё — двойной перегонки, молочно-угольной очистки — посоветовался с тишковским отшельником и отправил меня к своему куму Королю.
Дальний родственник Короля когда-то был прокурором в Киеве. Поэтому Короля в деревне не любили. У него был самый большой дом и самая большая пенсия, хотя всю жизнь он проходил в помощниках. Его трудовая деятельность закончилась в столярной мастерской, где он отрезал себе три пальца.
Теперь Король сидел дома, одним глазом смотрел телевизор, а другим — на дорогу, по которой гоняли автомобили или гоняли коров. У него были умные глаза и глупая улыбка. Полное, но сильное тело. От него пахло нафталином и ацетоном.
Я сидел рядом. Я тоже пах не очень. Между нами стояла бутылка.
По телевизору шло очередное шоу канала «Килиманджаро». Пирокинетик Геростат Шимко пытался силой мысли поджечь Верховную Раду.
— Все из-за Чернобыля, — говорил Король. — Ты думаешь, Киев пострадал, Белоруссия? Как бы не так. Это мы пострадали.
С экрана хищно и нежно улыбался голубой судья. Похоже, ему нравился пожар.
— Один ученый измерил радиацию. Везде измерил. И знаешь, что показал дозиметр?.. Что здесь самая низкая радиация. Выше по реке — до самых Тишков. Ниже не бывает. Вот все и ломанулись к нам — строить дачи, дворцы. Почти весь Киев тут… Поэтому я спрашиваю тебя, как умного человека, вы там в городе умные. Кто больше пострадал от Чернобыля?