Вглядываясь в темную пелену ночи, Собко волновался. Стрельба, не затихая ни на минуту, гудела над головой. Волной и течением относило лодку, а сил и пота он отдал уже немало, чтобы выдержать направление. Пулеметная очередь по ним и одновременно резкий толчок лодки были неожиданны. В ту же секунду Максим прыгнул в реку.
— Сели на мель. Значит, берег рядом. Ты оставайся здесь и береги лодку, — приказал он саперу и, взяв остаток каната, инструмент, осторожно пошел к берегу.
Он долго искал дерево, чтобы закрепить канат. Немцы не подозревали о такой дерзости русского воина. Трассы пуль и осветительные ракеты изнуряли, но Собко не из таких, чтобы растеряться или скиснуть при первой же трудности.
— Задание выполнили, — отрапортовал Максим.
— А я, признаться, начал уже беспокоиться. Стрельба на том берегу, ракеты… А вас нет и нет… Молодцы! От всего сердца спасибо тебе, Собко, и тебе, Бойцов! — Командир роты крепко пожал руки обоим саперам.
Паром, давно готовый к отплытию, покачивался у причала. Расчет грузил пушку. За пушкой вбежал на паром взвод солдат с пулеметами.
— Отчаливай! — гулко разнеслась команда.
— Есть отчаливать, — повторил Максим. Его саперы вместе с пехотинцами и артиллеристами, потянули за мокрый канат, и паром плавно пошел вперед.
В ясный февральский день 1961 года постучался я в маленький домик в селе Бобровка. Радушно встретила меня Анна Андреевна Собко.
— У Максима Ильича было безрадостное детство. Еще до Октября родители мужа покинули Украину, поселились в Кустанае, где и родился в 1908 году Максим, — не торопясь, рассказывала Анна Андреевна. — Немного учился Максим: всего два года. Другое дело теперь. Наши дети все в люди вышли. Михаил — капитан Советской Армии. Николай окончил Челябинский политехнический институт и работает в Миассе инженером. Лида окончила десять классов и мечтает о торгово-промышленной академии.
Я перелистываю документы, сохраненные Анной Андреевной. Среди многих бумаг одна особенно взволновала меня.
Машинописная страничка, подписанная генерал-майором Мельниковым и начальником политического отдела подполковником Петровым, гласит:
«Тысячи вражеских мин, снятых Собко, и десятки построенных при его участии переправ оказали большую помощь наступающим частям. Саперы отделения Собко при форсировании Днепра творили чудеса, круглосуточно переправляя через Днепр войска и технику».
Однополчане писали о преждевременной и дорогой утрате храброго воина, память о котором гвардейцы хранят в своем сердце.
Письма фронтовиков! Страницы героического прошлого. Как они дороги нам, современникам Максима Собко.
Тысячи снятых и обезвреженных мин, десятки переправ, построенных при его участии… Сколько раз Максим Ильич Собко смотрел смерти в глаза.
Нет, такие герои не умирают!
УКРОТИТЕЛЬ «ТИГРОВ»
Полк форсировал Дон под вечер. Два орудия батареи переправили на плотах, а два — прикрывали переправу огнем. Орудия с трудом вытащили на берег. Укрыться негде, а гитлеровцы так и садят минами. Еле дождались ночи. Переправили остальные орудия. С трудом наладили связь с пехотой, продвинувшейся вперед. Встали на огневую позицию.
Лейтенант Ульянов был в восторге от огня расчетов. Стреляли с закрытой позиции.
— Разнесли в щепки два немецких блиндажа. Молодцы! — кричал он по телефону.
…А батарея давно без лошадей. Кони погибли от истощения, осколков и пуль. На пеньковых лямках, а то и просто на руках десятки километров тащили бойцы расчета орудия в грязь и стужу, через поля и овраги. Главное для артиллериста — сберечь орудие. И батарея ни разу не отстала от пехоты.
Однажды ранним утром в разгар январских боев на огневую позицию у деревни Крутики пришла группа женщин. Они остановились около пушки Павла Брякина, с волнением разглядывали бойцов.
— Заждались мы вас, родимые. Горя-то сколько от злодея приняли, — говорили, утирая слезы.
Женщина лет сорока пяти рассказала:
— Жил в моей избе обер-лейтенант. Позавчера со стола у него исчезла пачка сигарет… — Она зарыдала, закрыв лицо руками. — Обер-лейтенант рассвирепел и приказал привести всех ребятишек с нашей улицы… Солдаты приволокли семерых мальчиков, в том числе и моего Витьку… и немцы расстреляли их из автоматов на наших глазах…
Павел стоял напротив рассказчицы и видел ее глаза, полные грусти и слез. «Такие же, как у мамы, серые, красивые глаза», — подумал он. Поглядел на наводчика Якова Табачука, на командира своего орудия Уткина. Артиллеристы скорбно молчали.