Что происходит, он не знал. Этого не знали и его спутники – на лицах обоих отобразилось самое искреннее беспокойство, немного удивившее его. Разве не жаждали они расправы над ним? Разве не готовились в любую секунду броситься и… сделать что-то. Что – он не знал, но был уверен, что хорошего ни от наемницы, ни от старого врага ждать не стоит.
– Что с тобой? – Нэйда, хмурясь, опустила свечу ниже. Молле рефлекторно опустил взгляд на свою ногу, ожидая увидеть кровь, как бывало уже не единожды, ожидая обнаружить пулевую рану, пронзившее ногу копье, зубы хищного зверя – да что угодно, могущее оправдать боль! Но нога казалась целой. Штанина не была повреждена, кровь на ней не выступила, да и по некотором размышлении Арчи сообразил, что не ощущает иных следов ранения. Нет, на него никто не нападал, никто не пытался ранить… все было гораздо хуже – боль шла изнутри. Это случилось с ним впервые, но причины мужчина понял мгновенно, а поняв, мрачно подумал, что, должно быть, с этого и начинается старость.
Это не была рана, по крайней мере, не сегодняшняя, не сиюминутная рана. Это была только память о прошлом ранении, память удивительно сильная, словно кто-то сжал конечность холодными пальцами.
– Старые раны, – буркнул Арчи, надеясь, что иных вопросов не последует.
Надежды опять не оправдались. Молодой Барракуда, шагнув вперед, нахмурился, сам вглядываясь в ногу своего неприятеля.
– Старые раны так не болят… – медленно выговорил он, – Они ноют на погоду, напоминают о себе… но боль от старых ран не бывает резкой. Вас… как будто ударили.
– Ударили?..
В этом Молле отнюдь не был уверен. Удар он бы ощутил, тут сомневаться не приходилось, даже если бы нанесен тот был призрачной рукой, но ничего похожего не было. Была только боль, острая и холодная, исключительно неприятная.
– Надо… – он попытался мыслить разумно, – Надо все-таки пробить стену. Вдруг за ней нас ждет что-то… обнадеживающее?
Нэйда нервно огляделась. Они находились, вне всякого сомнения, в кладовке, где могли бы храниться подсобные инструменты, но ничего подходящего в пределах досягаемости свечного света не наблюдалось.
– Хотя бы швабру, – Джон, тоже озираясь, пожал плечами, – Или ведро – им есть шанс пробить стену.
Девушка без особой уверенности кивнула и на всякий случай отступила назад. Похоже было, что она опасается найти что-то из перечисленных предметов, боится найти шанс пробить стену.
По иронии судьбы, именно она и нашла подходящий инструмент. Она отступила назад на шаг, потом попыталась сделать еще один… и едва не упала, огласив маленькое помещение диким грохотом и звоном. Свеча в руках наемницы качнулась; подсвечник едва не выпал, угодив прямо ей на одежду и, если бы не подхвативший ее вовремя Джон, все могло закончиться трагически.
– Ведро? – бездушный Арчибальд, не пожелав заметить случившегося, слегка приподнял брови. Ему вообще было плевать на спутников, он бы не слишком переживал, даже сгори Нэйда заживо, поскольку особенно добрых чувств по отношению к ней не испытывал. Девчонка напала на него с ножом, девчонка пыталась его убить, а потом затащила в этот проклятый отель. Девчонка до сих пор не внушала ему особенного доверия, и мужчина полагал, что здесь она подготовила для него ловушку. Не исключено, что весь ее страх, вся ее неловкость – не более, чем часть игры. Игры, в которой, возможно, участвует и молодой Кэмпбел.
– Я чуть не упала! – Нэйда, выровнявшись в пространстве, негодующе сдвинула брови. В пляшущем свете свечи лицо ее обрело сходство с лицом гневной кельтской или ацтекской богини. На Джона это произвело заметное впечатление: в глазах молодого человека мелькнуло восхищение. Молле остался равнодушен.
– Чуть не подожгла себя! – продолжала негодовать девушка, – А тебя интересует только ведро?! Знаешь, Хищник, когда найдем ожерелье – не вздумай его касаться!
Смена темы оказалась достаточно внезапной, чтобы оба мужчины растерялись до такой степени, что даже переглянулись. При этом Хищник был совершенно убежден, что при другом раскладе искать поддержки у молодого капитана не стал бы ни за что на свете, как был уверен и что сам юный Кэмпбел не стал бы смотреть на него. В конечном итоге, в вопросах ненависти Арчибальд разбирался неплохо, и мог предположить, что вот так запросто она не проходит. Если Джон избрал его объектом своей ненависти – он не успокоится, пока не убьет его. Сам Молле поступил бы именно так.
– Причем тут ожерелье? – Барракуда, явно думающий о другом, нахмурился, переводя взгляд с девушки на Хищника, – Что вообще за ожерелье? Вы о нем упоминали, но я так и не понял…