— И, однако, о тех, живущих в городе, ты не знал.
— Фииа не помнят страшного, — ответил после долгого молчания Кьо. — Да и почему должны мы это помнить? Мы сделали выбор. Когда наши и «людей глины» пути разошлись, мы ночь, пещеры и мечи из бронзы оставили им, а себе оставили зелень долин, свет дня, выдолбленные из дерева чаши. Поэтому мы Полу-Люди. И мы забыли, мы забыли многое! — Его слабый голосок звучал сейчас решительнее, напряженнее, чем когда-либо прежде. — Каждый день с тех пор, как мы летим на юг, для меня снова и снова становятся явью древние сказания, которые в долинах Ангьена мы, фииа, слышим маленькими детьми. И я вижу, что сказания эти — чистая правда. Но половину правды мы забыли. Маленькие имяеды в песнях, которые мы поем из головы в голову друг другу, упоминаются, но там совсем не упоминается о существах, которые живут в городах. Мы помним друзей, но не врагов. Свет, но не мрак. И вот сейчас я иду вместе со Скитальцем, который, летя без меча на юг, уходит в сказания. Верхом на ветре лечу вместе со Скитальцем, который хочет услышать голос своего врага, Скитальцем, который проносился через великую тьму, Скитальцем, который видел, как наша планета висит во мраке синим драгоценным камнем. Я всего лишь полчеловека, поэтому за холмы, к которым мы летим, я с тобой отправиться не смогу. Не смогу, Скиталец, отправиться вместе с тобой туда, где высоко!
Роканнон мягко положил руку ему на плечо. Кьо сразу умолк. Они сидели и слушали в ночи журчанье ручья и рокот водопада, наблюдали тусклое мерцание звезд на воде, что бежала с гор на юге, холодная как лед, и уносила с собой груды цветочной пыльцы.
Дважды за время полета на следующий день они видели далеко на востоке купола и расходящиеся колесными спицами улицы городов-ульев. Поэтому ночью спали по очереди, по двое. Следующую ночь они встретили уже на высоких холмах предгорий, и всю эту ночь и весь последующий день, когда они летели снова, по ним хлестал без перерыва холодный дождь. Когда ненадолго тучи расступились, стало видно, что теперь справа и слева над холмами возвышаются горы. На вершине холма среди руин древней башни прошла с частой сменой вахт под проливным дождем еще одна ночь, а в середине следующего дня перевал остался позади, облака рассеялись, и внизу уходила на юг, в туманные, окаймленные горными хребтами дали, большая долина.
Они над ней полетели; сверху она казалась широкой зеленой дорогой, по правую сторону которой, вплотную одна к другой, высились огромные белые вершины. Как опавшие листья неслись в лучах дневного светила крылатые кони, подгоняемые резким ветром. Над нежной зеленью долины внизу, где темнеющие кучки кустов или деревьев казались пятнышками эмали, плавал сероватый полупрозрачный туман. Неожиданно крылатый конь Могиена повернул, описывая широкую кривую, назад; Кьо показывал вниз, и путешественники спустились в залитую солнечным светом деревушку, раскинувшуюся между холмом и ручьем; туман оказался дымом, поднимавшимся из труб ее домиков. На склоне холма паслось стадо хэрило. Посреди стоявших неровным кругом домиков с легкими стенами и светлыми крылечками высились пять огромных деревьев. Возле этих деревьев и опустились путешественники, и навстречу им, застенчиво улыбаясь, вышли жители деревни, фииа.
Эти фииа лишь с трудом объяснялись на «общем языке» и, похоже было, вообще не привыкли пользоваться звуковой речью. И, однако, у путешественников, когда они вошли в один из этих полных воздуха домиков, когда стали есть из отполированной деревянной посуды, когда нашли убежище от одиночества и враждебных стихий в доброжелательности и гостеприимстве фииа, появилось чувство, что они вернулись к себе домой. Странный маленький народец, ненавязчивый, добросердечный, держащийся поодаль, — таковы были Полу-Люди, как называл своих соплеменников Кьо. Однако сам Кьо уже был другим. В свежей одежде, которую фииа ему дали, он выглядел точно таким же, как они, и жестикулировал и двигался тоже, как они, и все равно, оказавшись в группе соплеменников, он резко в ней выделялся. Может, потому, что пришлый был не в состоянии разговаривать с ними без слов? Или потому, что дружба с Роканноном изменила его и он стал иным, чем прежде, более одиноким, более печальным, целым, а не получеловеком?
Фииа рассказали путникам об этих местах. За огромным горным хребтом на запад от долины начиналась пустыня; продвигаться на юг путешественникам следовало по долине, к востоку от гор, и в конце концов им предстояло достигнуть места, где западный хребет поворачивает на восток.