- Дело в том, что мы сейчас испытываем некоторые финансовые затруднения. Понимаете, я любил азартные игры, - сказал Игорь Валентинович, - и в итоге спустил на покер и рулетку больше половины всех своих денег. Так что мы с Лерой, к сожалению, не можем позволить себе такой роскоши, как дорогой особняк, чего нельзя сказать об Инге, которая обязана своему богатству нашему отцу, оставившему ей громадное наследство.
Когда он закончил говорить, в комнату вошла его сестра и дала мне листок клейкой бумаги и ручку. Я заметил и сказал ей, что чернила в ручке уже заканчиваются, поэтому ещё на пару листов бумаги, вероятно, хватит, а потом нужна будет новая ручка. Инга Валентиновна ответила, что завтра обязательно купит новую. Евгений Александрович вручил потерпевшей свою визитку, а я быстро написал моё имя, адрес и место работы и передал листок Инге Валентиновне.
Но случайно в спешке, передавая ей лист бумаги, я уронил на пол блок из клейких листов и ручку. Я знал, что в этой семье очень не любят людей, служащих в правоохранительных органах, и пытаются критиковать все наши поступки, поэтому я, стараясь сохранить спокойное лицо, быстро поднял бумагу и ручку и с извинениями вручил их Инге Валентиновне. Она сказала, что не видит в этом ничего страшного, однако выражение её лица очень точно демонстрировало её истинное отношение к произошедшему и ко мне лично. А это выражение было таким, каким оно могло быть если бы эти вещи уронил человек с кривыми руками, который по определению не может ничего сделать так, как следует. Передо мной фактически предстала немая сцена: Инга Валентиновна сначала многозначно посмотрела на меня, а затем также многозначно посмотрела на ручку и блок бумаги, Евгений Александрович отрешённо смотрел на пол, все остальные переводили взгляд с меня на Ингу Валентиновну, а я осторожно, но при этом сохраняя невозмутимый вид, смотрел на поднятые мной вещи.
Наконец, мой бывший коллега решил разрядить обстановку и перейти к делу. Он сказал:
- Господа, в связи с кражей дорогого ожерелья мы с младшим лейтенантом Казаковым с вашего позволения поговорим отдельно с каждым из вас. Я надеюсь, что мы сможем найти пропавшее украшение, используя полученную от всех вас информацию, и найдём человека, укравшего его, если ожерелье действительно кто-то украл. Сначала мы бы хотели поговорить с потерпевшей. Инга Валентиновна, Вы не возражаете?
- Не возражаю, - ответила потерпевшая. – Кстати, может быть вам будет удобнее, господа, если со мной вместе будет отвечать моя дочь Мариночка. Она сможет дополнить и исправить меня, если я где-то ошибусь из-за своей памяти, которая уже давно находится в плохом состоянии.
- Хорошо, - сказал Евгений Александрович. – Вероятно, так действительно будет удобнее для всех. А всех остальных я попрошу не выходить из этой квартиры до выяснения всех обстоятельств. Насколько я понимаю, для всех вас подготовлены в этой квартире комнаты, так что в случае, если расследование пойдёт медленно и займёт более суток, в чём я очень сильно сомневаюсь, вы сможете заночевать здесь без каких-либо проблем.
После этого мы в сопровождении Инги Валентиновны и Марины Рубцовых вышли из гостиной.
Комната, где расположились Рубцовы, была очень просторной. В двух противоположных углах стояли кровати. На стене напротив двери, в которую мы вошли, располагалось окно, под ним стоял стол с двумя большими деревянными стульями, обшитыми какой-то тканью, ценность которой я определить не мог из-за отсутствий у меня достаточных знаний в области тканей. На стулья сели Евгений Александрович и Инга Валентиновна, а мы с Мариной сели на одну из кроватей. Мой коллега спросил:
- Уважаемая Инга Валентиновна, не могли бы Вы рассказать нам историю этого ожерелья? Как оно попало к Вам?
- Оно мне досталось в наследство от моего покойного отца, - сказала потерпевшая. – Вообще, он всегда хотел отдать его тёте Юлии, но незадолго до смерти отца они поссорились из-за какой-то глупости, поэтому он написал новое завещание, в котором завещал мне это ожерелье, а тётке не досталось ничего. Я предлагала ей забрать у меня его или хотя бы продать за бесценок, но тётка была расстроена и отказывалась брать у меня это дорогое украшение.
- А какова цена этого ожерелья?
- Насколько я знаю, то за него могут выложить до 14 миллионов долларов.
Услышав эту сумму, я чуть не вскрикнул от поразившего меня шока, а Евгений Александрович без тени удивления попросил меня пойти и пообщаться с Юлией Дмитриевной, пока он сам продолжит беседу с Рубцовыми, после чего я постарался взять себя в руки и пошёл обратно в гостиную.