И любовь, конечно же. И ты.
* * *
Безмятежность праздничного дня,
В коей отдых представляется работой,
Как среда или четверг – субботой,
Растворяется в душе, маня
Полудетским таинством любви,
Ожиданием не чуда, так свободы.
Сквозь мгновенья, будто бы сквозь годы,
Слышу голос счастья: «Позови…»
* * *
В тишине отчётливее звуки
Одиночества, чьи струны хороши
Для печали, то есть, для разлуки,
Что порой полезно для души.
В тишине не только сладко спится,
Струны памяти тревожат сны.
И проходят вереницей лица
Кажущимся эхом тишины.
Оглушают тишину осколки
Музыки, разбитой, как сердца.
И сквозь них, сквозь толки, кривотолки,
Как пройти, не потеряв лица?
* * *
Обвинения рождают виноватых,
Виноватые рождают недовольных,
Недовольным хочется расплаты.
Брата на брата… Эхо шепчет: «Больно».
Только шёпот никому не слышен –
Недовольство шумно и жестоко…
Кровь рождается, как сок из вишен,
Как вражда из мутного потока.
* * *
Природа танца – в танцах от природы.
Под ветром ива – будто балерина.
И человек под ветром несвободы
Податлив, как танцующая глина.
Но танец, растворимый, словно кофе,
У глины проявляет твердь гранита,
Когда любовь тождественна Голгофе,
И память пляской ветра не сокрыта.
* * *
Сквозь шум прибоя слышится:
«Лета бо не стоят, и вся в небытие отходят,
глубинами забвенья помрачась…»
Шумит прибой и пенится, как сотни лет назад,
Приходит кто-то и уходит,
Сдавая и захватывая власть.
Но солнце так же безмятежно светит, как тогда,
И корабли, меняя очертанья,
Всё плывут сквозь бездну лет.
И нет ответов на вопросы вечные: «Зачем? Куда?»
И время, что струится мимо сквозь любовь и нелюбовь,
Таит ответ…
* * *
Сквозняк вопросов, вакуум ответов…
«Зачем?», «Откуда?», «Почему?»
Как паутина, бабье лето
Летит, и холодно ему.
В особенности вечерами,
В особенности в звездопад.
Вопросы вечные: «Что с нами?»
Ответы – только наугад.
* * *
Несостоявшийся роман,
В котором будни ненасытны,
А праздники, как счастье, скрытны,
И в каждом чудится изъян,
Как состоявшийся обман,
Где от любви до равнодушья,
Как от чахотки до удушья,
Где даже трезвый – тоже пьян…
А вот в природе всё не так.
Там всё всерьёз, и всё иначе.
Там дождь, хоть плачет, но к удаче,
Ведь вслед за ним светлеет мрак.
* * *
Не изабелла, не мускат,
Чья гроздь – селекции отрада.
А просто – дикий виноград,
Изгой ухоженного сада.
Растёт, не ведая стыда,
И наливаясь терпким соком,
Ветвями тянется туда,
Где небо чисто и высоко.
* * *
Всегдашний страх – а вдруг разлюбит?
И сердце бьётся невпопад.
И взгляд, как полицейский Дубельт,
Решает: «Прав иль виноват».
Такая вот в душе морока,
Такой предательский испуг,
Где «страшно» – значит «одиноко»,
Где «счастье» – это ты, мой друг.
* * *
Сквозь краткость мига или взгляда,
Сквозь тень и свет, сквозь взмах крыла
Судьба, как будто автострада,
По бездорожью пролегла.
Теряя гордые повадки,
Стараюсь не терять лица.
Ты рядом – значит всё в порядке
От пункта «А» и до конца.
* * *
Кивает голубь головой,
Как будто понимает что-то.
А мир людей, он сам не свой,
Он, как дитя с картины Джотто,
Глядит рассеянно вокруг,
Не видя в небе отраженья,
Вновь путая, кто враг, кто друг,
Где мирный гром, где гул сраженья.
Не по Гринвичу отсчитываем час
* * *
Не по Гринвичу отсчитываем час.
Время истекает, иссекая
Плоти ограниченный запас,
И стучат часы в последний раз
Для кого-то… Память, угасая,
Видит то, что Богом ей дано.
Не по Гринвичу, Москве или Полтаве.
А живым – отнюдь не всё равно,
Как вращается веретено
Времени – налево иль направо.
* * *
Где-то память рождает день,
Тень от солнца пронзает свет.
И шагает священник Мень,
И конца расстоянию нет.
Забывая о том, что мгла
Вслед за днём по пятам идёт,
Даль, как песня в душе, светла
А душа и сквозь плач – поёт.
* * *
Ничего не известно заранее.
Всё – по плану, и, всё-таки, вдруг.
Каждый день, назначая свидание,