Мёнгиль, Кёнпхаль, Муниль и Чхонён, как всегда, собрались в доме Мёнгиля.
— Слушай, а что делал у вас вчера Пак Пхунсам? — спросил у Чхонёна Муниль.
Чхонён насторожился, искоса взглянул на товарища. А Муниль продолжал, отложив в сторону книгу:
— И что он за тип, не понимаю… Никогда не сидит дома! Дед говорит, он не из нашей деревни; говорит, пришёл откуда-то после перемирия…
— Дался он тебе…— проворчал с досадой Кёнпхаль.
— Не люблю я его — вот что! — всё больше распалялся Муниль. — Пьяница! И тётушку Хван с толку сбивает…
И Муниль с непривычной для него горячностью стал говорить о своих встречах с Паком. В заключение он рассказал о том, как кооперативный телёнок забрёл к Паку на огород, и тот пинками выгнал его оттуда.
Ребята дружно расхохотались.
— Чего хохочете? — рассердился Муниль.— Разве станет человек, хоть немножко думающий об общем добре, так обращаться с телёнком? Если хотите знать, телёнок тогда чуть не сдох, вот!
Мёнгиль перестал хохотать и повернулся к Чхонёну:
— Он что, этот Пак, и сейчас к вам таскается?
— Да так… Был как-то…— неопределённо ответил Чхонён и отвернулся к окну.
— А мама твоя его хорошо знает? — не удержался ещё от одного вопроса Мёнгиль.
— Не очень… С тех пор, как сюда приехали…— Чхонён смолк на полуслове.
— Бесстыжий он человек, вот что!..— гнул своё Муниль.
— Он вообще-то не злой…— негромко сказал Чхонён и неожиданно твёрдо добавил: — Но он нехороший. Очень!
А Муниль совсем разошёлся:
— Дедушка говорит, ужасно он подозрительный! Помните, когда Оллук сдох, дед этого Пака несколько раз тогда у коровника видел. Чего он там слонялся, спрашивается?..
Мёнгиль внимательно слушал с неизменной своей улыбкой. Потом сказал:
— Слушай, Муниль, ведь у тебя нет никаких доказательств. Зачем ты зря болтаешь? Узнает тот же Пак, может такой шум поднять!
— Ну и пусть! — не сдавался Муниль. — Нет, вы его не знаете… Он и сегодня — в такой день! — припёрся в правление пьяным…
Ребята так и ахнули. Они знали: Муниль не станет придумывать. А Муниль резко повернулся к изумлённым друзьям.
— Уже того человека из бригады охраны порядка…— начал было он и вдруг осёкся, будто сам испугался того, что собирался сказать.
Ребята во все глаза смотрели на своего друга.
2
Сегодня контрольная по геометрии, а Чхонён не явился в школу. «Неужто его опять не пустила тётушка Хван? — тревожно думал Мёнгиль, то и дело поглядывая на пустовавшее рядом с ним место. — Где он? Что делает?» Перед глазами Мёнгиля стояло угрюмое лицо его молчаливого друга. Он вдруг вспомнил слова, сказанные Чхонёном тогда, летом, на кукурузном поле: «Скажи матери, чтобы не выходила из дома!..» И в тот же вечер их дом загорелся.
Конечно, Чхонён знал о поджоге заранее. Но откуда? Кто сказал ему? Может, всё это как-то связано с Паком?
Какой он всегда задумчивый и молчаливый, этот Чхонён. Впрочем, именно этим он и привлекает Мёнгиля. Кёнпхаль с Мунилем — те другие, в особенности Кёнпхаль. Ничто его по- настоящему не волнует, ни о чём серьёзном он, кажется, и не думает. Как перемена — выскакивает с дружками во двор и гоняет без устали мяч.
Чхонён же держится в стороне. Но когда в прошлом году устраивали в школе мастерскую и ребята помогали строителям, Чхонён таскал в чиге по семь кирпичей сразу. А другие — по три-четыре: до станции, где стояли вагоны, как-никак почти десять ли! И если Чхонён видел, что кому-то тяжело, он тут же подходил к товарищу и молча перекладывал кирпичи в своё чиге. Он старался сделать это незаметно, тихо и даже краснел от смущения…
Но вот занятия кончились. Мёнгиль вышел на улицу. Через три недели его отряд поедет в Пхеньян на экскурсию, надо было как следует подготовиться.
Небо хмурилось с самого утра и теперь наконец разразилось мокрым, осенним снегом. Горы, словно молчаливые часовые, окружающие деревню, стали совсем белыми. А снег всё падал и падал…
Мёнгиль постоял на пороге, вдыхая свежий морозный воздух, потом вышел на белую от снега дорогу и отправился к Чхонёну. Снег летел прямо в лицо, падал большими влажными хлопьями. Мёнгиль шёл вперёд, против ветра, упрямо наклонив голову. Наконец вдали, за снежной пеленой, неясно забелел одинокий домик Чхонёна.
Мёнгиль взялся уже за кольцо, чтобы отворить калитку, как вдруг услышал женский смех. Ему вторил грубый мужской голос. Повинуясь какому-то неясному чувству, Мёнгиль поспешно отступил за ореховое дерево. Через минуту приоткрылась калитка. Из дому крадучись вышел мужчина. Вытянув от напряжения шею, Мёнгиль старался разглядеть человека. Чёрное зимнее пальто, чёрная шапка… Пак Пхунсам!..