Девушка еле заметно вздрогнула, и в глазах появился едва заметный тёплый свет.
— Чем они похожи?
— Во сне может случиться что угодно, но невозможно врать себе. Я предпочитаю и такую же музыку, честную и загадочную, склонен считать, что мир сложен до бесконечности.
— Вы, видимо, меломан. Где ваше направление и кредитная история?
— У меня нет направления и кредитной истории.
— Да? — совсем другим, живым голосом произнесла Регги, и у неё появились зрачки. – Вы к нам по собственной воле и при этом ничего не должны?! Редчайший случай, вип-клиент. Любитель острых ощущений или из любопытства?
— Вроде того, наверно, как бы всё это, – Дик не знал, зачем он тут.
— Вам повезло, сегодня как раз розыгрыш приза, будете участвовать?
— Не откажусь.
— Тогда перейдем к анкете и договору, в вашем случае это обязательно. — Она задержала один лист перед собой, внимательно посмотрела на него и отпустила. Дик с интересом наблюдал, как лист опускается на сойку и на нем появляется красный текст. — Сначала анкета. Первый вопрос: кто вы?
— Человек.
Регги устало вздохнула.
— Юморист. Не удивлюсь, если считаете себя ещё и разумным.
— Да.
— Да что с вами делать! — искренне расстроенно воскликнула она, смяла лист бумаги и бросила его в сторону жерла. — Одно и то же. Всё, что движется, мнит себя человеком. По общей классификации человек — самое опасное животное с оружием, подтверждающим его доминирующий статус. Покажите оружие.
— У меня нет оружия.
Регги подняла кисть, и её ногти постепенно превратились в ножи.
— Все остальные, в том числе и такие, как вы, — продолжила она, возвратив ногти, – участники пище-вой цепочки или рабы. Я бы не советовала торопиться причислять себя к какому-либо биологическому доминирующему виду. Вы знаете, где вы?
— Нет.
— Вы знаете, что будет с вами?
— Нет.
— И после этого вы считаете себя разумным?
Дик молча стоял, понимая глупость своего положения.
— Мой первый вопрос имел в виду ваше назначение в жизни. Повторяю, кто вы? Робот, раб, рабочий, воин, созидатель или паразит?
Дик запутался, игра шла уже в одни ворота, всё перечисленное подходило ему, и он не мог выбрать.
— Как бы всё это вместе.
— Начальник?
— Да.
— Значит, паразит. А то я, мол, человек, да ещё разумный. С чего хотите начать?
— Я не прочь записаться на курсы реабилитации после амнезии, — немного придя в себя, ответил Дик. Ему такое показалось правильным сейчас.
Регги оторвала удивлённый взгляд от анкеты.
— У нас запрещены курсы и любое обучение.
— Почему?
— Мы творческая организация — «Вечный кайф». Знания и образование несовместимы с фантазией и свободой мысли. Творчеству не учат по лекалам и штампам, которые очень утомляют нудностью окружающих. Новизна и неожиданность — основа новых ощущений. Если же у вас амнезия, то вы счастливый человек, и от счастья не лечат. Вам всё можно без угрызений совести и много раз одно и то же, — произнесла она с вроде безразличным видом, но внимательно искоса наблюдая за ним.
Бумаги в левой пачке закончились, она вздохнула и стала перекладывать их справа налево, так же не глядя на них.
— Что вы делаете? — спросил Дик, показав взглядом на бумаги.
— Работаю, — неожиданно нервно ответила Регги.
Похоже, он впервые вызвал эмоции у этой властной девицы.
— Это работа?
— Да, — почти крикнула она и испуганно посмотрела по сторонам. — Надо работать, иначе буду отдыхать, а я уже сегодня не могу.
Я пока в Комасоле, молодежном подразделении, а не в высших партийных кругах ГРУ. Поэтому старательно имитирую работу и преданность.
— Шеф, нам срочно нужен сценарий и протокольный список для призовой вип-оргии, — влез между ними фарфоровый филин, разрисованный везде пёрышками и упакованный в стандартный комплект жилетка-галстуг-стринги, с бейджем «Вип-понт» в виде звезды. — Ой, извините, вы очень похожи на шефа… — он застыл с чрезвычайно озадаченным видом, рассматривая Дика.
— Что это, кто это, как так, вы как? – бормотал филин, смотря на Дика, и, очнувшись, взвизгнул:
— Как вы посмели в таком виде прийти в это избранное место?
— Так удобно… — попытался установить контакт Дик.
Но филин жёстко прервал его:
— Это удобно только нашему шефу, и только ему можно носить тут то, что ему удобно. А вы должны носить то, что удобно шефу, чтобы ему было удобно вас удобно.
Дик попытался извлечь смысл из этого набора слов, но не смог, и стоял, имитируя внимание. Филин ещё что-то бессвязно бормотал и, окончательно запутавшись в своем, заплакал странно высоким голосом:
— Вы не имеете права так поступать. Ваш юмор опасен… – и он захлебнулся эмоциями, икая.
— Я с вами согласен, — решил успокоить его Дик, непроизвольно ответив в рифму, — чёрт-те что тво-рится, мистер Понт.
Огромные глаза филина позеленели и увеличились в два раза. Он чуть не треснул от напряжения и, тряся пальцем перед лицом Дика, ещё громче завизжал:
— Вип! Вип-понт Файл! И не надо бесить меня! Это непозволительно тут… такое неуважительное отношение ко мне и шефу, нашему несравненному Вип-Идору… — далее следовал бессмысленный набор слов, который Дик опять не разобрал, кроме «опасен — согласен, рифмоплёт».
— Зачем вы так? – наконец внятно произнес филин, резко успокоившись. Он показал на одежду Дика.
— Нельзя подражать шефу. Он неповторим. И если вы даже презираете или там ненавидите его, то всё равно должны делать это преданно. Рецци, — он упёрся взглядом в Регги.
Она испуганно замотала головой и показала на папку бумаг:
— Нет, не могу, работаю.
— Я не об этом. Срочно переоденьте его согласно статусу. Кем этот поэт-юморист у тебя записан, какой окрас? — филин посмотрел на целое яблоко в руке Дика и вопросительно произнес:
— Девственник?
Опять появились ангелочки и напялили на Дика котелок и жилетку. Стринги он решил надеть сам, и у него это получилось с третьей попытки под аплодисменты ангелочков. С галстуком он не знал что делать.
— Какую помаду ему? — спросила филина Регги.
— Так, так, так, весьма достаточно самодостаточный, — размышлял филин, осматривая Дика со всех сторон. — Не зелёный, спелый, — и, щипнув Дика за сосок, причмокнул, — даже фаршировки не требуется. Однако… – он остановился сзади Дика, задумавшись, — так и есть, ему ярко-красную. Надо доложить об этом шефу. Дефлорация в его компетенции, – и пошёл, видимо, докладывать, виляя зелёным задом. Напротив жерла он остановился и похабным голосом гаркнул на тени:
— Почему без песни?
Тени жалобно затянули местный хит: «Как здорово, что здесь мы собрались…»
Интрига возрастала, Дик начал сомневаться в полезности кайфа и правильности хаоса.
— Так вы Рецци или Регги? — спросил он просто так, надо же было что-то говорить.
— Для вас Регги, для Файла Рецци. Он из орнитологического отдела. Птицы любят красивые слова, особенно заканчивающиеся на -шион. Они их не говорят, они их поют почти в оргазме. Вот это, — она показала на стол, — у нас регистрация, а у них рецепшион, поэтому для вас я Регги, а для них Рецци. И не вздумайте спорить с ними. Тут всё будет в пухе от истерики.
— Постараюсь. Я тоже не перевариваю пернатых.
— Будьте осторожны со сленгом. «Не переваривать» тут имеет прямое значение.
— Извините, я хотел сказать, что они… мерзкие. Можно избежать их тут?
Регги оценивающе посмотрела на него и кивнула.
— Я позабочусь об этом. Вот, кстати, экземпляр ещё хуже, — показала она на типа, телом похожего на гуся. Он внимательно слушал филина, поглядывая в сторону Дика. — Этот из отдела поэзии, юморист, шут по-вашему. Постоянно шутит.
— Это же невозможно!
— Да, невозможно, но их это не останавливает. Сейчас начнётся, — обречённо прошептала Регги, видя, как гусь ответил филину «ага» и, плавно пританцовывая чукотский регги, направился к ним. — Я вас умоляю, — в её пустых глазах действительно мелькнула мольба, — не хвалите его. Поэты и юмористы очень возбудимые…