— Алиса, ты сейчас добиваешься конфликта. Мне этого не нужно. Успокойся. Я заеду ещё сегодня. Или же вырвусь завтра.
Накинув пиджак, он наклонился, собираясь поцеловать меня на прощанье, но я отъехала на заднице по простыне, создавая больше дистанции.
— Да пошел ты, Роберт! Мне осточертело все это! То я была слишком юной и наши отношения угрожали твоей карьере, теперь я — большая девочка и должна понимать, что неподходящее время сегодня, завтра, через месяц, год, десять. А оно вообще наступит, время это или же ты всю оставшуюся жизнь собираешься держать меня для тайных потрахушек?
— Девочка, ну вот зачем ты сама себя так унижаешь? — вздохнул мой любовник и посмотрел с такой бесконечной жалостью, что я себя окончательно ощутила жидким никчемным дерьмом. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, что без тебя я не смогу жить уже никогда и, чтобы я не делал — это для нашего будущего. Какая разница, что между нами в глазах остальных, если ты — главная женщина в моей жизни.
— Настолько главная, что женой ты своей меня видеть не хочешь.
— Малыш, ну что такое “жена”? Слово, статус. Разве это о чувствах? О том, что между нами?
Роберт схватил мою руку с тем самым кольцом, поцеловал палец с ним и приложил ладонь к своей груди над сердцем, накрыв своей, тоже с кольцом. Точной копией официальной обручалки, вот только мы вдвоем знали, что внутри выгравировано совсем не имя его жены.
— Почему ты не отвечаешь прямо, а? Вечно это словоблудие. — я жестоко задавила ту малодушную, всегда с готовностью отзывающуюся на его нежность и красивые слова, жалкую сердцевину и упрямо повторила. — Не хочешь?
— Алисонька, хочу. Хочу больше всего на свете. И ты ею будешь. Но не сейчас.
— Пять лет, Роберт! — его близость, тепло, тон, взгляд обратили злость в горькую-горькую обиду, непрошеные слезы брызнули из глаз и, не выдержав этого позорного прилива, я отняла у него свою руку, сорвала кольцо, швырнув ему в грудь. — Пять долбаных лет я слышу это! И знаешь что? Да ну на хрен! Это все дебильные притворяшки! Говоришь я большая девочка? Так вот, я выросла из этих детских игр в тайные отношения. Следующий раз ты дотронешься до меня только тогда, когда готов будешь сделать чёртово предложение и расстанешься с ней. Понятно?
— Прекрати! Я не потерплю ультиматумов! — ну наконец-то маска невозмутимости хоть чуть треснула и Роберт досадливо скривился.
— Да ради бога, не терпи! Но я сказала.
— Мне некогда разбираться с твоими истериками сейчас. — резко поднявшись, Роберт пошел к двери. — Выпей успокоительное, выспись и обдумай свое неподобающее поведение. Увидимся позже.
— А у меня до фига времени было на размышления. И меня конкретно все достало!
Кольцо глухо звякнуло о поверхность прикроватной тумбы, входная дверь хлопнула, я осталась одна. Состояние, к которому мне стоило бы уже привыкнуть, пожалуй, ведь их у меня было всего два последние годы: я одна и жду Роберта и я с ним, дышу Робертом.
— Меня все достало. Достало, ясно! — с ненавистью я зыркнула на кольцо и утерла слезы. — Хватит, понятно?
Сорвавшись с места, я приняла прохладный душ, ничуть при этом не снизивший бурления гнева и быстро оделась, только обсушив волосы полотенцем, сунула в карман джинсов ключи, кошелек и грохнула дверью квартиры. А через пятнадцать минут уже стояла перед полками с алкоголем в магазине, хищно шаря взглядом по этикетками.
Выпей успокоительного, да, милый? Ну я выпью. Я могла бы тоже пойти на прием? А и пойду!
— Федосеева? — окликнул меня женский голос. — Алиска? Это ты что ли?
Резко обернувшись с бутылкой красного вина в руке, я уставилась на незнакомку — невысокую до белизны обесцвеченную блондинку. Челка начесанная и залакированная, похоже намертво, сверкающая блестками, ярко-синяя подводкой вокруг глаз. Кислотно желтая туника, ядовито-розовые блестящие лосины, огромные пластиковые серьги-кольца, толстые браслеты разноцветные и красные туфли на каблуке завершали ее наверняка продуманный образ.
— Не узнаешь? Ну все, богатой буду! — обрадованно захихикала яркая девушка, — Блин, да Максакова я, Наталья, мы же с тобой за соседними партами сидели!
— Да ладно! — вырвалось у меня изумленное, как только разум сопоставил сохраненный образ бывшей одноклассницы — русоволосой, низенькой, невзрачной, полноватой девочки в уныло коричневой строгой школьной форме с … этим фейерверком цветов и блесток.