Сильные руки развернули ее к себе. Кристиан прижался губами к ее губам в сокрушительном поцелуе, который ослабил ее колени и ускорил кровь в жилах. Забудь о Грегоре и Макалистере. Кристиан Уэйлен должен был уничтожить ее прежде, чем кто-либо из врагов получит такую возможность.
Глава 24
— Я был терпелив, пока ты позволял этой вампирской шлюшке отвлекать себя. Пришло время доказать мне, что мое великодушие не пропало даром.
Эван с трудом подавил желание закатить глаза. Грегор мог притворяться великодушным весь гребаный день, но это не изменило бы того факта, что он был эгоистичным ублюдком, которому было наплевать на всех, кроме себя и своих собственных планов. Эван все еще был чертовски зол из-за своего разговора с Сашей и готов был нанести небольшой ущерб, чтобы снять напряжение, которое продолжало накапливаться всю оставшуюся ночь и весь следующий день. Если Грегор хочет стать жертвой этой ярости, пусть так и будет.
— А за последние несколько недель ты хоть что-нибудь сделал, кроме того, что засаживал по самые уши во врага? Я был слишком слаб. Пусть ты пропускаешь смены, пусть ты сражаешься на этой проклятой богами арене, как животное. — Белки глаз Грегора поглотила чернота, и в груди его раздалось низкое рычание. — Ты мне кое-что должен, Эван. И я предлагаю тебе заплатить.
Он ни черта не должен Йену Грегору, будь он проклят. Эван посмотрел на их предполагаемого лидера сверху вниз и медленно, глубоко вздохнул. Его голова дернулась в сторону, когда Грегор нанес удар, которого Эван даже не заметил. Громкий хлопок означал, что его челюсть сломалась, и вспышка раскаленной добела боли пронзила его лицо. Эван застонал, почувствовав во рту привкус крови. Рана на губе зажила почти мгновенно, когда он выпрямился и снова посмотрел на ублюдка.
Грегор двигался с пугающей скоростью и не терял ни секунды, чтобы напомнить Эвану о своей доблести. Он нанес еще один удар по лицу Эвана, на этот раз, устроив ужасный перелом глазницы, от которого правое глазное яблоко запульсировало, лицо обвисло, а зрение затуманилось прежде, чем кости успели восстановиться. Он мог бы принять свое избиение и позволить этому быть концом всего, но Эван не был согласен. Он ответил Грегору, низко склонив голову, и врезался в него. Грегор вылетел из сапог, и вместо того, чтобы опуститься на пол, Эван оттолкнул Грегора на добрых пятнадцать футов, прежде чем швырнуть его в противоположную стену. Сила удара погрузила Грегора в гипсокартон, и Эван воспользовался этой возможностью, чтобы сделать сильный правый хук прямо в челюсть Грегора.
С таким же успехом он мог бы врезаться в кирпичную стену, несмотря на все повреждения, которые появились, Грегор был невероятно выносливым, самым сильным из них всех. Эван надеялся, что ему хоть немного больно. Достаточно, чтобы знать, что с ним лучше не связываться. Он не собирался больше стоять и терпеть это. С него было достаточно дерьма. Достаточно вендетты. И достаточно мести, чтобы хватило на несколько жизней. Эван хотел уйти. И если единственным способом для этого была его смерть, то пусть так и будет.
Грегор оторвался от гипсокартона и прижал Эвана к полу еще до того, как тот понял, что больше не стоит. Воздух покинул его легкие в сильном порыве, и Эван боролся, чтобы сделать вздох. Рука Грегора начала сжимать его горло.
— Ты наглый кусок дерьма, — выплюнул Грегор. — Думаешь, что можешь смотреть на меня с вызовом и думать, что я просто позволю уйти? — Чернота поглотила белки глаз, и его родной акцент стал еще четче от гнева. — У меня было дерьмо, которое доставляло мне больше хлопот, чем ты, так что ни на секунду не думай, что у тебя есть что-то против меня. Если хочешь унизить себя, погрузившись в испорченную киску вампира, это твое дело. Когда твои братья узнают, что ты натворил, избиение будет наименьшей из твоих проблем. — Грегор наклонился так близко, что горячее, прогорклое дыхание коснулось лица Эвана. — Qui cum canibus concumbunt cum pulicibus surgent. — Если ты ложишься с собаками, то просыпаешься с блохами. Мудак. Грегор отпустил горло Эвана и одним плавным движением поднял его с пола. — У тебя есть пять секунд, чтобы сказать мне то, что я хочу услышать, прежде чем я расскажу твои секреты каждому военачальнику в пределах слышимости.
Боги, Грегор был жалким ублюдком. Эван, наконец, смог сделать глубокий вдох и наполнить легкие столь необходимым ему кислородом. Его многочисленные переломы и ушибы зажили, и он снова был на сто процентов здоров. С Грегором он вполне мог справиться. С разъяренной толпой его собратьев, одержимых желанием наказать за предательство? Вряд ли. Те, кто слепо предан Грегору, без колебаний разорвут Эвана на куски. А когда от него ничего не останется, чтобы расчленить, они оторвут ему голову прямо с плеч. Он должен был играть. У него не было другого выбора. Он не боялся ни сражаться, ни умереть. Но Дрю никогда не позволил бы ему сражаться одному, и он не хотел подвергать своего кузена опасности.