– А, понял! – немного смутился Арсений из-за своей недогадливости, – Я могу поехать с тобой, у меня даже есть приличный костюм.
Только уже по дороге в родной город Тая сообщила, что Арсению придется играть не просто сопровождающего, а кавалера.
– Это советское поколение такое бестактное и приставучее, вопросы о свадьбах и детях у них в числе любимых тем, – пояснила свою просьбу девушка.
– Понимаю. Я каждый раз с таким сталкиваюсь на семейных праздниках. И, поверь, эти разговоры становится еще более агрессивными, если человек ходит в холостяках после тридцати.
– Сочувствую! На меня еще не так сильно нападают, но даже обычные вопросы меня бесят.
Из-за ускоренной организации торжества оно получилось скромным. Молодожены арендовали небольшой банкетный зал, где собралось чуть больше тридцати гостей. Лика выглядела потрясающе. Обычно она не красилась и ходила с забранными волосами, и в ярком образе девушка смотрелась непривычно, но эффектно. Жених тоже был под стать невесте.
– Тая, какой у тебя импозантный молодой человек! – минуя деликатности, похвалила одна из подруг Екатерины Федоровны, – Когда на свою свадьбу нас позовете?
– Это вы ему скажите! – разыграла сценку Тая, с осуждением взглянув на кавалера, – Я готова хоть сейчас!
– Такую красавицу, как наша Тая, больше не сыщешь! Какие бы красивые у вас были детки!
Восклицания женщины остановила ведущая, пригласив всех на танцпол. Заиграла медленная композиция, и тетушка сразу побежала к своему мужу, вытаскивая в центр зала.
– Меня впервые назвали импозантным, – усмехнулся Арсений.
– Все дело в бороде!
Спокойная мелодия приятно убаюкивала. Тая покачивалась, наблюдая за танцующими парами. Арсений решительно поднялся и пригласил девушку на танец. Они были знакомы уже долгое время, но редко касались друг друга. Оказавшись в тесной близости, оба испытали непривычное смущение.
– Тебе очень идет платье, – сделал неожиданный комплимент Арсений. Тая и правда шло длинное платье бирюзового оттенка.
– Спасибо. А тебе – бабочка, – ответила девушка, не заметив, как перешла на «ты».
В тот вечер они иначе взглянули друг на друга, и уже через неделю стали встречаться, а спустя год поженились. Вряд ли кто-то из них предполагал, что этой любви не суждено длиться вечно.
***
Каждое утро Дана надевала маску стойкости и мужественно носила ее до самой ночи. Теперь еще в ее квартире поселились неожиданные гости, и притворяться сильной приходилось и перед ними. Дать волю слезам могла только в своей комнате.
Тихонько всхлипывая, Дана почувствовала, как ее руку лизнула Тэффи. Подняв собачку на кровать, девушка ласково ее погладила.
– Пожалуйста, не уходи от меня, – серьезно попросила собаку Дана, словно та могла ее понять, – только не сейчас.
Тэффи была уже старенькой, и Дана, правда, очень боялась еще одной потери. Это бы разбило ее окончательно. Новый залп слез прервал звук уведомлений. Взяв телефон, Дана взглянула на экран. Сообщение пришло от Глеба, и художница немного удивилась. Хоть она и была зарегистрирована в социальных сетях под настоящим именем, не ожидала, что студент будет ее искать. «Решил показать вам и другие работы. Хотелось бы услышать ваше мнение» – написал Глеб. Дана посмотрела отправленные молодым человеком картинки и еще раз убедилась, что повстречала юного гения.
После обсуждения искусства у собеседников завязался разговор на отстраненные темы, и Дана не заметила, как часы перевалили далеко за полночь. Впервые за долгое время девушка заснула без тревожных мыслей.
В университете Глеб тоже не заробел и после пар подошел к Дане с приветливой беседой. Его улыбка была такой лучезарной, что отогнала от художницы мрачные думы и заставила почувствовать себя беспечной. Глеб рассказал комичный случай из своей жизни, и неожиданно для себя Дана рассмеялась. И это был не притворный смех, который она показывала Тае, а искренний.
Ночные переписки продолжались. Дане импонировало, как мыслил Глеб, прямо и свободно. Это внушало доверие, и художница даже поделилась своим горем. «Это паршиво, но, надеюсь, твой отец прошел удачную реинкарнацию. Я бы хотел в следующем воплощении стать домашним котом. Мне кажется, у них идеальная жизнь». Удивительно, с какой легкостью Глебу удавалось развеять горестную тоску, заменив ее на отголоски радости.