В новых платьях сёстры выглядели, словно коренные жительницы Царь — Града. Сшитые по последней моде платья придавали им лоска, делая в глазах свободных юношей, желанными партиями. Не прошло и нескольких минут, как приглашения на танец, посыпались со всех сторон. Надежда только и успевала отвечать на каждое, боясь, что желающие вдруг исчезнут и она весь вечер простоит у стены. Неважно, была ли это веселая мазурка или неторопливый падеграс. Надежда готова была наслаждаться любым танцем.
Она чувствовала на себе и восхищенные, и осуждающие, и завистливые взгляды. Но главное, что позволяло ей с удовольствием продолжать развлекаться, это одобрение со стороны старого дворянства. Признаться, ей и самой было немного приятно утереть нос зазнавшимся людишкам из нового дворянства.
Один кавалер сменялся другим, и Надежда стала уставать, когда оркестр заиграл мелодию вальса и вместо очередного юноши с приторной улыбочкой, её не подхватил Олег. Он медленно кружил сестру в танце, немного выбиваясь из общего ритма.
— Уже нашла, что искала? — спросил он, задорно улыбаясь. — Я думаю стоит лучше присмотреться к молодому Кириваткину. И богат, и хорош собой, и понравиться родителям, — Олег скользнул взглядом по сидящему в углу отцу. Отчего то тот был хмур и не сводил глаз с танцующей тетушки Алёны.
— Чтобы вновь оказаться в глуши? — скривила она носик.
— Они ведь живут в Юстинии.
— Только несколько месяцев в году, — хмыкнула Надежда.
— Тут ты права, — согласился Олег, а после скептично заметил. — Тогда остаётся только Багров.
— Ни за что. Он выскочка и крикун.
Кандидатуру Золотарёва они отвергли сразу.
— Более-менее подходящие претенденты на этом закончились, — не слишком удивился Олег.
— Не страшно, если мужчина не будет хорош собой, главное, чтобы был богат и жил в столице. Не подскажешь такого?
— Может и подскажу, — вздохнул Олег, готовясь к выговору от родителей и старших членов семьи. — Возможно тебе подойдет Горячев. Он богат и его некому отговорить от женитьбы на такой взбалмошной особе, как ты…
— Тот самый ювелир? — глаза Надежды вспыхнули алчностью.
— Но признаться, он мне не по душе.
— Почему?
— Слишком тихий, слишком неприметный. Он словно большое белое пятно, глазу не за что зацепиться, — чуть нахмурился Олег. — Ни друзей, ни семьи. Ни пьет, ни курит. Он… странный. Кто знает, что у него на уме? Да к тому же у него сын.
— Богат говоришь? Вряд ли он многого хочет. А ребенок, это ерунда.
— Не спеши с решением. Ещё есть Шилов, то же довольно богатый и видный.
— Это тот в бархатном камзоле?
— Да.
— Нет, — фыркнула Надежда. — Я танцевала с ним и могу сказать, что этот франт довольно приставуч, так и норовил прижаться поближе. Он не подходит. Я уже испытываю к нему отвращение.
Олег вздохнул:
— Поступай, как знаешь.
— Ты ведь меня поддержишь? — спросила Надежда, смотря ему в глаза.
— Всенепременно, — улыбнулся Олег и они раскланялись друг другу. Вальс сменился полькой.
Надежда хорошо осознавала, что попытка у неё была только одна. Вряд ли судьба вновь милостиво подкинула ещё одну возможность. И Надежда сделала ставку на незаметного, как выразился Олег, Сергея Горячего. Он казался ей глиной, из которой можно было слепить всё, что пожелаешь, и Надежда верила, что ей это под силу.
Она была мила и приветлива с ним, напросилась на танец, хлопала ресницами, интересовалось его делами, делала всё, что успела почерпнуть у тётушки Алёны. И уже к концу вечера по его блестящим за тонкой оправой очков глазам и легкому румянцу на щеках, она поняла — его сердце теперь у неё в руках, и она может играться с ним, как Снежинка когда-то с пойманным мышонком.
Когда Орловы возвращались в столичный дом, тётушка Алёна, что ехала с Надеждой в одной карете шепнула ей на ухо:
— Не упусти своего шанца.
— Только не попади впросак, — сказал, услышавший Олег. — Не думаю, что он из тех, кто действует первым.
— А мне этот Горячев понравился, — как бы между делом заметила Вера. — Он скромный и галантный.
Олег скептически приподнял бровь.
— Матушка будет в ярости, — с сожалением сказал Константин. — Она с трудом смерилась с выбором Фёдора.
— Эту бурю можно пережить, — махнула Надежда рукой, почувствовав, как рядом сидящая тётушка Алёна вздрогнула. — Он ведь посвященный.