ЭВА: Нет, мне как раз было бы тяжело её видеть, и мне нечем хвастаться.
Я просто думала, что на своё пятидесятилетие правильно звать родных, близких, тех, с кем прожил свою жизнь… Я бы так сделала. Но это твой банкет, я слушаю и повинуюсь. Кого мне писать дальше?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Так. Сам не приедет, мне он не по чину. Да он меня и не особо любит, ты знаешь. А вот Николай Сергеевич - это реально. Пиши:
Ховрин с женой - хотя эта жена, Господи, дура, набитая опилками, ну, тут ничего не поделаешь. Жен мы брали пятнадцать - двадцать лет назад и не всем так повезло, как мне.
ЭВА: Правда, Боричек, правда, с этим я согласна…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Потом: ну, верхушку департамента пиши всю. Кулько, Магазеев, Аюпов, Нигматуллин, Руммель, Эйделькинд, Четырская - Четырская одна, без мужа,- потом Петров и Карманников.
ЭВА: Ты же Петрова не переносишь…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Поэтому и зову.
ЭВА: Не понимаю… На свой день рождения - зачем звать неприятных людей?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: А что ты вообще понимаешь? Ты - асоциальный элемент.
Живешь всю жизнь на моей шее как у Христа за пазухой.
ЭВА: Не такой уж я асоциальный элемент… Я пытаюсь… В этом году три книги перевела… Не слишком тут много работы для меня, Боричек…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Да я что, я доволен. Сиди дома, я согласен. Нужды нет никакой тебе работать, графиня Шепальска.
ЭВА: Олега Викторовича пишем?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Да, обязательно. Он меня, слава Богу, с того света вытащил. Гениальный врач, очень приличный человек, остроумный, и - завотделением, в его - то годы. Пишем обязательно.
ЭВА: Слава Богу, хоть одного приличного человека нашел. А ты никого не хочешь позвать из молодости, из университета или из лаборатории? Я помню, эта пара… Маша и Ваня… как они нам помогали, ключи от квартир и дач доставали, когда мы… ну, когда был наш маленький пожар?
У вас же такая дружная была компания. Я хоть уже вас на закате застала, но помню - так весело было… Песни, танцы, КВН, капустники… Я тогда и Россию полюбила по-настоящему - за безумие, за бескорыстие, за этот… размах, да…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Разошлись мы все, Эва. Распались. Получилось, каждому - своё…
ЭВА: Не говори этих слов! Ты знаешь, что это за слова для Польши!..
БОРИС ПЕТРОВИЧ.: Прости… Да, жили мы неплохо, бедно, весело… я вспоминаю с удовольствием. Но, Эвочка, звать сейчас абсолютно некого.
Нас разметало по полной программе. Уже и покойники есть, и эмигрантов полно, и алкашей безнадежных… Кое-кто в Москве, они вряд ли приедут…
Бабы? Безмужних опасно приглашать - начнутся истерики, а которые замужем - я их мужей не знаю, может, совсем люмпены… Вот, можно Сергейчика позвать, он с пути сбился, в артисты пошел, мне говорили - он заслуженный, большие роли в театре играет, зашился… хотя эти зашитые - вот хуже нет в компании… Нет, Эва, тут глухо. Надо, знаешь вот, пиши, надо этого журналиста, из «Ленправды» позвать, который интервью у меня брал. Он такой юркий, хитрый - далеко пойдет. Фамилия, кажется, типа Казинец… или Калинец…
ЭВА: Какая «Ленправда», Боричек? Ты имеешь в виду газету «Санкт-Петербурсгкие ведомости»?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Да не один хрен, что ли? Так-так. Ну, пиши: херр Хельмут Айнсдорф, с супругой.
ЭВА: Ты приглашаешь Айнсдорфа?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: А как же.
ЭВА: Странно как-то. Ничего ты не боишься. Насколько я понимаю, ты получил от Айнсдорфа…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Да, я получил от Айнсдорфа. И мы построили, наконец, бассейн, ты купила себе машину и, если я не ошибаюсь, кое-что ушло твоим польским родственничкам, так что бывший краковский горком тоже порезвился на мой счёт. Эта сделка была выгодна всем: город получил прекрасное оборудование немецкого качества, херр Айнсдорф - контракт на пять лет, что для него полное спасение в условиях экономического спада в его Дойчланде, я - взял своё вознаграждение. Где несчастные, обездоленные? Где вдовы и сироты? Кого я ограбил, а?
ЭВА: А если ты попадёшься?
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Нет. Не попадусь. Попадаются по глупости и по жадности, а я не глуп и не жаден. Никаких долбаных вилл в Испании, миллионных счетов в Швейцарии, никакого беспредела. Всё тихо, аккуратно, интеллигентно. Курочка по зёрнышку клюёт. Что это ты надулась, а?
ЭВА: Про моих родственников ты даже… никаких идей, что их тоже можно пригласить… они нас принимали, ласкали… На кооператив тогда - они нам одолжили, да! И мама так тебя любила, защищала - всегда…
БОРИС ПЕТРОВИЧ: Вот только мне сейчас не хватало краковского горкома партии! Графьёв Шепальских! Деда твоего, ветерана Армии Людова с партизанскими рассказами, папашу-урожденного марксиста и маму-романистку из несчастной жизни великого польского народа. Полный набор шизофрении - пусть все любуются на пышное приданое моей польской жены.