— Ты ведь в подвал качаться идёшь… я туда же, — зная, что в этом квартале лучше держаться вместе, Нукер решил не отступать, да и парни из пятого сектора могли ещё вернуться. Все же двоим легче им надавать, чем по одному.
Понимая, что от Нукера не отделаться, Артал промолчал, зло пнув очередную пустую банку. Серые улицы, серые дома, серое небо, грязь, нищета, но это его мир, другого он не знал. Здесь выживает сильнейший, вот поэтому он регулярно посещал спортзал, где не только тягал железо, но и разучивал разные приёмы ведения рукопашного боя. Свои тренировки он не пропускал, в отличии от посещения школы, где считал, что впустую тратит время. Главное, он научился читать, писать и считать, считать деньги — они дают власть, и они дают силу тому, кто хочет подчинить себе всех. Вот это его цель.
Вечером все же пришлось прийти домой, если бы не его уважение к отцу, то он бы переночевал на чердаке одного из многочисленных полупустых зданий.
— Артал, — голос отца преградил его путь к накрытому в гостиной столу, — ты уже взрослый и должен меня понять, — Карадаг знал, что этот разговор нужно было вести раньше, до того, как привести в свой дом другую женщину, но его работа не оставляла ему много свободного времени. Постоянные стычки с бандами тех, кто посягал на границы их города, война в которой он жил, стала его обыденной жизнью, — Арт, тебе уже шестнадцать, ты должен знать, что мужчине нужна женщина. Это наша природа. Мужчина не должен быть один.
— Для этого есть женщины из красного сектора, — в этом плане он понимал отца, уже зная зачем парни ходят туда.
Карадаг улыбнулся, ещё и из-за вида синяка на лице сына, считая, что парень должен уметь драться, а синяк подтверждал это. Он был горд за него, наблюдая, как Артал взрослел не по годам. Но лучше так, так больше шансов выжить. У мальчиков в этом городе только один шанс прожить долго — это как можно быстрее стать взрослым. Постоянные войны за территории, группировки, банды, те, кто пытается взять под свою власть город или отвоевать под себя хоть несколько секторов, вот такова жизнь в Чакаре.
— Арт, если ты знаешь то, о чем я говорю, то должен понять, что мужчина может полюбить…
Артал молчал. Он не хотел произносить слово «мама», спрашивая — «А ты любил маму?». Почему отец так быстро забыл её, или не любил… Хотя любовь — это выдумки. Её нет. Есть реальность. Не стало мамы, и отец привёл другую.
— Я понимаю, что ты не слышал все, что я тебе сейчас говорю, тогда запомни главное — я твой отец, я глава семьи и моё решение здесь закон! Ты должен уважать меня, моё решение, мою женщину свою сестру — это твоя семья!
Черные как ночь глаза Артала округлились. Он и не думал о том, что эта девчонка теперь его сестра.
— Да, Изуми твоя сестра. Ты должен оберегать её, она часть семьи, а семья — это главное! Ты понял меня?
— Да, отец.
Смотря на шрам, идущий от щеки отца вниз, к шее и скрывающийся в полураспахнутом вороте темной рубашки, Артал искренне ответил «Да», отец был для него непререкаемым авторитетом: сильный, смелый, подчиняющей себе своих людей одним лишь взглядом. Он был примером того, каким он сам хотел стать, когда вырастит.
— Тогда мой руки и за стол.
Мыть руки Артал не стал, потоптавшись в коридоре, и все же для приличия сняв чёрную, военного покроя запылённую куртку, он прошёл в гостиную и плюхнулся на стул. Еда пахла вкусно. Все же в женщинах есть плюс, подумал он, смотря на количество разнообразных блюд на столе. После смерти мамы их питание состояло из продуктов быстрого разогрева или доставки еды на дом.
Упавшая еда в желудок умиротворяла. Артал поднял глаза от тарелки и, теперь уже неспешно жуя, стал разглядывать свою «сестру». Девчонка была щуплой, невысокой, судя по тому, что её было практически не видно из-за стола. Личико с заострённым подбородком, светло-серые глаза, которыми она испуганно смотрела на него и жиденькие прямые волосёнки цвета пожухшей, пыльной травы на редких газонах их города. «Серая мышь», промелькнуло в его голове.
После еды отец со своей новой женой поднялись на второй этаж, а девчонка стала носить все, что было на столе в кухню. Артал плюхнулся на диван в гостиной, положив ноги в армейских ботинках на невысокий журнальный столик, и с безразличием смотрел на эти движения, ещё раз убеждаясь, что «сестра» ему досталась некрасивая — ноги и руки тонкие, как спички, платьишко бледно-голубого цвета, хоть и дорогое, но висело на её щуплых плечиках, как на вешалке. Даже модная одежда на сестре смотрелась убого. Взяв пульт от телевизора, он включил его.