Вольная не стала посвящать родителей в нерадужные перспективы, в случае промедления или отсутствия хирургического вмешательства.
— А без операции никак? — расспрашивала женщина.
— Ты думаешь, врачи так любят заниматься бесполезными вещами? Если Сергей Алексеевич советует сделать, значит, так нужно.
— Может, обследоваться у других врачей? Вдруг это лишнее.
— Я доверяю своему хирургу.
— Ладно, тогда хватит болтать. Пойду скажу отцу, чтобы собирался в офис. Пока, дорогая.
— Пока, мам.
Анна положила трубку и решила поспать. Делать было всё равно нечего. Она подумала, что попросит, чтобы привезли ноутбук и книги, а то абсолютное бездействие позволяет плохим мыслям прокрадываться в голову. Страх, жалость, печаль, безысходность — полный букет негативных эмоций захватывают территорию чаще, чем надежда на лучшее, воля и стремление к победе над обстоятельствами.
Через два часа позвонил отец. Он уже сидел в кресле перед ноутбуком и вводил пароль.
— Пап, там должна быть строка с суммой. Видишь? Сколько там?
— Десять рублей, — отозвался отец.
— Не может быть! Ты не туда смотришь!
— А на валютном счёте?
— Пять долларов.
— Больше нет никаких сумм. Света оставила на столе сим-карту, которую восстановила, чтобы туда код приходил какой-то. Нужно вставить её в телефон?
— Да, точно. В столе должен быть рабочий мобильный телефон. Поставь туда сим-карту. Сделаем запрос.
Отец включил телефон и ввёл символы для запроса баланса расчётного счёта.
— Сообщение пришло. Пишут, что пять долларов и десять рублей соответственно. Я же говорил, — откликнулся отец. — Дочка, почему ты молчишь?
— Кажется, деньги пропали, папа, — с отчаянным выдохом произнесла Вольная. — Приезжай в больницу, я выпишу доверенность на тебя. Нужно узнать у оператора связи был ли запрос на перевод средств. Когда Света уехала? Куда?
— Да, вот на днях. Я не знаю, в другую страну. Ты хочешь сказать, это она сделала?
— А больше ни у кого не было доступа!
— Ты не переживай, если что, можно же продать часть бизнеса или кредит взять!
— Деньги нужны очень срочно. Я не стала нервировать маму, но Сергей Алексеевич сказал, если операцию не сделать в ближайшее время, то может остаться хромота, а если вообще затянуть, то боли или ещё что похуже.
— Что? Я звоню матери. Мы приедем к тебе через час.
— Хорошо. Пап, возьмите, пожалуйста, ноутбук, я хочу сама убедиться, что всё настолько плохо. И книжек каких-нибудь, а то я сойду с ума скоро в этой больнице.
— Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем. Жди.
— Может, маме не говорить?
— Нет уж, она нам не простит. Если что, накачаю её валерьянкой.
Они попрощались. И этот час ожидания обещал быть долгим. Анна успела мысленно записать себя в группу людей, на всю жизнь прикованных к инвалидной коляске, и пыталась смириться с данным фактом. Не удавалось категорически, и чтобы не довести себя до нервного срыва, она позвала медсестру. Пришла Екатерина.
— Здравствуйте, все заняты. Вас что-то беспокоит?
— Вы не могли бы дать мне какое-нибудь успокоительное средство?
— А что случилось? — поинтересовалась любопытная девушка.
— Мне Сергей Алексеевич сказал, что нужна срочно платная операция, и я только что узнала, что денег, кажется, нет.
— Какой ужас! Сейчас принесу лекарство. Минуточку. Только не переживайте. Я быстро.
И Катя ушла за лекарством. Вернулась она со шприцем.
— Вколоть успокоительное средство эффективнее, чем таблетки.
Медсестра поставила укол и сочувственно посмотрела на Анну.
— Так может занять у кого-нибудь. У вас же есть бизнес-партнеры там разные? Или они скряги бессердечные?
— Пока не знаю, что делать. Сейчас родители приедут, будем решать.
— Лекарство подействует скоро, постарайтесь немного поспать. Как только родители появятся, разбужу.
— Спасибо.
Катя посмотрела взглядом, полным сострадания, и вышла в коридор. Вольная не любила жалеть себя, а ещё больше её раздражала жалость других людей, но акцентировать на таких мелочах внимание не хотелось. Хотелось просто уснуть.