Адвокат понимал, что, несмотря на то, что всё оплачено, для СМИ нужно спектакль отыграть. В связи с резонансом дела, который как раз обеспечила пресса, процесс будет открытым. Правозащитникам тоже не хотелось терять свою репутацию и оправдывать человека, лицо которого не озарено глубочайшим раскаянием.
Во дворе залаяла собака. Она сообщала, что пришёл Иван. Домработница открыла ему дверь и провела в кабинет к Кириллу. Адвокат сразу плюхнулся в маленькое кожаное кресло, закинул ногу на ногу и начал излагать стратегию поведения на судебном заседании.
— В глазах должна отражаться печаль и чувство вины. Понимаешь? Обязательно упомянем недавнюю смерть отца. Жаль только, что деньгами не помогали пострадавшей.
— Я дал денег на операцию, — признался Кирилл и сразу же пожалел об этом.
Адвоката воодушевило данное известие.
— Отлично. Расскажем и про твоё великодушие. СМИ будут в восторге.
— Да не хочу я в суде говорить про помощь пострадавшей. Она же подумает, что я сделал это ради положительной характеристики.
— А какая разница, что Вольная подумает? И, кстати, почему она у тебя попросила оплатить операцию?
— У неё с расчётного счета компании похитили средства, — ответил Кирилл, проигнорировав первый вопрос.
— Да? Не её год, — усмехнулся Иван. — Я тебе речь набросал. Выучи.
Адвокат покопался в своём портфеле и выудил оттуда папку с двумя листами, покрытыми печатным текстом. Он протянул их Кириллу, и пока тот читал, увлекся изучением картин на стене. Полотна были привезены матерью Ковальчука, авторами были современные импрессионисты, которые хоть и не могли сравниться по мастерству и по стоимости с картинами их старших и уже слишком давно умерших предшественников, но зато при жизни не бедствовали благодаря богатым ценителям.
— Не слишком ли пафосная речь? — изучив, наконец, текст, спросил Кирилл.
— В самый раз, — откликнулся Иван. — А картины настоящие?
— Ну да. Только это современное творчество.
—Ааа...— разочаровано протянул адвокат, — Я думал что-то солиднее.
— Одна картина стоит примерно как ваши часы, тысяч двести рублей, — сообщил Кирилл.
— Лучше уж тогда купить коллекцию часов, чем картины, — с ироничной улыбкой заметил Иван.
—Прихоти моей матери, так что выбора не было.
— А! Забыл в речи упомянуть о том, что вас не поддерживал никто после смерти отца, даже собственная мать. Можете добавить в текст.
— Это лишнее. А то получается, что я пострадал, а не Анна.
— Мы вообще-то такого эффекта и добиваемся. Люди любят жалеть. Они себя в такие моменты чувствуют сильнее и счастливее. Жертве сопереживают и склонны оправдывать мученика.
— Вы манипулятор!
— Конечно. Это моя работа. Особенно мне нравится использовать такие приёмы в случае, когда заседание с присяжными. Судью то не проймешь, он и не такое видел, а вот обычных домохозяек можно довести до слёз.
— Ужасно!
— Ничего особенного! В общем, учите речь, а остальное мои заботы. Не зря же вы мне платите. Я пойду готовиться к процессу.
Адвокату никакой подготовки не требовалось, разве что слегка для поддержания видимости. Он собирался немного выпить с коллегами в баре.
Кирилл и Иван попрощались.
Заорала мелодия на смартфоне. Звонил мистер Чжан.
— Я нашёл договор с компанией Вольной. Поставка экзотических цветов. Цены завышены. Больше ничего криминального никто из сотрудников не вспомнил.
— А можно копию договора? Передам отцу Анны, пригодится.
— Да, я завезу тебе сам вечером. Дома будешь?
— Конечно. Спасибо.
Мистер Чжан повесил трубку.
Кирилл взглянул на речь. Она ему категорически не нравилась. Из текста следовало, что он святой человек, а не пьяный парень, севший за руль и спровоцировавший аварию с тяжелыми последствиями для здоровья другого водителя. Лучше я скажу, что думаю и всё. Он разорвал листы и выкинул в мусорную корзину.