— А что это так сложно?
— Конечно! Представляешь, пришли, честно признались, что положение тяжелое, но по долгам пока платить можем. А нас проверяют без конца, не специально ли мы закрылись и не мошенническая ли это схема. Да если бы был хоть какой-то шанс сохранить предприятие, я бы банкротилась, что ли?
— В чём вы неправы то?
— Ну, вдруг, мы вывели активы, чтобы не платить по долгам. И самое интересное — подозрение в сговоре с покойными Светланой и Виталием. Якобы я умышленно дала ей доверенность для фиктивного хищения средств со счета компании.
— Вот это номер! А не ты случайно их заказала, чтобы замести следы?
— Так не произноси такое больше вслух никогда! Не подкидывай им идеи, — с иронией в голосе произнесла Вольная.
— Может быть, просто всех проверяют, так как есть случаи преднамеренного банкротства.
— Конечно, есть. Но с какой стати у нас действует презумпция виновности. Хочешь поступить честно по отношению к сотрудникам компании и контрагентам, а тебе кулаком по морде, образно выражаясь.
— Ладно. Не переживай. Всё обойдётся. Главное сейчас для тебя - здоровье. На ноги встанешь, опыт есть — организуешь новый бизнес.
— Спасибо за поддержку, — поблагодарила Анна.
— Пожалуйста. Пойду собираться в поездку.
— Иди. Хорошо тебе отдохнуть.
— Благодарю. Скоро увидимся.
— До встречи.
Татьяна выезжала из палаты и чуть не столкнулась с Егором, который возмущенно заорал на Анну, опоздавшую на процедуры на пятнадцать минут. Вольная оправдывалась, что просто немного заболталась. Реабилитолог задел её за самое больное, сказав, что Татьяне позволено расслабиться, так как она по комнате самостоятельно передвигается, а Анне нет. Умел он испортить настроение. Девушка нехотя поехала за ним в зал, даже не успев позавтракать.
— Что такая нервная? — осведомился Егор.
— Потому что ты лучший мотиватор! — огрызнулась Анна, — Я и так в курсе, что у меня хуже обстоят дела с восстановлением.
— Ладно, не злись, - успокоил её реабилитолог, — Я назначил тебе дополнительный курс массажа.
— Всё, теперь я знаю, что ты добрый. Испортил себе репутацию.
— Сейчас исправлюсь. У нас сегодня полтора часа занятий вместо одного.
— Репутация полностью восстановлена.
Тренировка казалась бесконечной ещё и на голодный желудок. Вольная сразу после неё отправилась на завтрак, а затем на массаж, который тоже был процедурой не из приятных. Она, стиснув зубы, лежала на столе и пыталась не закричать от боли. Массажист беспристрастно выполнял свою работу. Вид у него был как у патологоанатома, которому подвозят тело за телом, причём тела эти неспособны к болезненным ощущениям. Спокойно, безразличным взглядом мужчина смотрел на вспотевший от напряжения лоб Анны и её сжатые в кулаки руки. Когда физическая экзекуция закончилась, Вольная поехала в палату. Позвонил отец. Сказал, что её просят присутствовать на судебном заседании по банкротству, которое состоится уже через два дня. «Замечательно. Люди выезжают из клиники, чтобы отдохнуть за городом, а я на судебные заседания!» — подумала Анна. Отцу пообещала, что отпросится. Куда они денутся, на суд то отпустят! В полдень она мельком увидела торопливо проезжающую мимо Татьяну, та махнула ей рукой. Вольная отправилась дальше по коридору в столовую на обед. К ней за стол подсела какая-то старушка с левой рукой в гипсе. По её рассказу, перелом у неё был несложный, но внук всё равно затащил её в эту дорогущую клинику. Ей здесь очень скучно и вообще тяжело смотреть на искалеченных молодых людей.
— Ужас творится, — причитала бабуля, — Гробит себя молодежь. С тобой вот что?
— Авария, — отозвалась Анна.
— Гнала, наверно, как сумасшедшая?
— Не я, второй водитель.
— Какой кошмар? Надолго хоть посадили?
— Нет, на свободе.
— Откупился, значит, гад? — ждала старушка горячих новостей.
— Просто он неплохой человек: операцию оплатил и реабилитацию. Помогал по делам ещё. Я на суде просила, чтобы его не лишали свободы.