– Георгий Константинович, я бы вас попросил не отзываться так о женщинах, – одёрнув младшего по званию, в очередной раз поморщился полковник, хотя было впечатление, что в уме у него вертелось то же, что у майора на языке, – Ладно, Александр Сергеевич, Кто будет задавать вопросы?
– Могу я, – и "Филин" взялся за дело.
Ох, и погонял он меня, как его крылатый "тёзка" по степи какого-нибудь мексиканского тушкана.
Начали мы с географии… сперва Агрия, потом Гилея, чтобы в конце концов добраться до Земли… даже про Луну, гад, спросил… По-моему, ему просто стало интересно, насколько далеко простираются мои знания…
– Я особых подробностей ландшафта не знаю, только общие данные… жизненно необходимые, – попытался я хоть как-то приглушить безудержный энтузиазм "Пушкина".
– Это какие же?
И я, на свою голову, принялся перечислять: температура на поверхности, состав атмосферы (если она есть), наличие воды…
– Так ты что, знаешь характеристики всех планет?
– Не всех, только систем Альфы Центавра и Солнца.
Тут "Пушкин" обрадовался и ну меня гонять, Дёмин его едва остановил. Зато потом они оба набросились на меня по истории, задавая попутно вопросы о политическом устройстве Империи, Содружества и других стран, их экономике, законах… Не многовато ли для простого кадета?
Всё это продолжалось, пока мы не добрались до понятия "тезоименитство" – день почитания святого мученика, в честь которого названо высокопоставленное лицо, принадлежащее к правящему дому. Проще говоря – именины императора или кого-то из его августейших родственников.
Тут уж я не выдержал:
– Я что-то не понял, этот вопрос по какому предмету? Закону божьему? Так он, вроде, – необязательный.
– Алексей, ты знаешь, что Русская православная церковь – это один из столпов, на котором зиждется величественное здание Российской империи?
Ну зиждется… Ну и фиг с ним! Мне-то что?
– А как ты вообще относишься к религии и Церкви? – спросил "Пушкин".
Да никак не отношусь! Они сами по себе, я сам по себе. Ну не приучен я уповать на волю божью!
Вот только по строгому взгляду подполковника я понял, что такой ответ ему не очень понравится. Можно сказать совсем не понравится!
Поэтому я постарался не брякнуть первое, что пришло в голову, а ответить более взвешенно… Ну-у, насколько умею… Всё-таки всякие там богословские споры – это явно не моё:
– Я не собираюсь разрушать основы общества и уважаю сложившиеся традиции, но какое отношение религия имеет к военному делу?
– Тут, скорее, вопрос веры, мировоззрения, – пояснил Дёмин, – Религия может быть разной, но трудно доверять тому, кто ни во что не верит.
М-да-а-а… Похоже, для меня это слишком мудрёно. Я-то привык верить в себя, а уповать на помощь некой сущности, которую в глаза не то, что ты, никто толком видел… Как-то легкомысленно, что ли?
– Что вы к пареньку привязались, – неожиданно пришёл мне на помощь "испанец", – Военный должен прежде всего быть профессионалом в своём деле. Особенно это касается пилота звездолёта. А вот если он… этот летун… не дай бог… растеряется в критической ситуации… тем более в бою… тогда и ему, и всем остальным останется только молиться! Только вряд ли им это поможет!
– Революционер ты, Жора, – с укоризной заметил Александр Сергеевич.
М-да-а… Значит, никакой он не поэт-вольнодумец, а наоборот – консерватор и ретроград… Не "Пушкин", а… О-о! "Победоносцев над Россией простёр совиные крыла", – это ему больше подойдёт.
– С чего это вдруг? – шутливо возмутился майор, – Я, между прочим, как Остап Сулейман ибн Бендер, чту уголовный кодекс, а вместе с ним и всё остальное: и устои, и скрепы.
– Тогда с чего ты решил вступиться за парня? – продолжал допытываться "полкан", – Неужели он того стоит? Прирождённый пилот?
– Это, Николай Николаевич, покажет лишь время. А я могу сказать одно: малый не юлил и не ловчил. Был честен и прям, нравится это кому-нибудь или нет.
– А корабль ты бы ему доверил?
– Сейчас?! Мальчишке, у которого ноль часов налёта?! Нет! Что я сумасшедший что ли?! Ты на тренажёрах занимался? – это он уже мне.
– Капсулах-имитаторах?
– Да, на них самых.
– Не-ет, откуда, я ж их в глаза не видел! – пожал я плечами.
– Ха! Ещё увидишь!
– Ты так в нём уверен? Даже нашего мнения не спрашивая? – прищурился начальник корпуса.
– "Кто хочет – тот добьётся, кто ищет – тот всегда найдет!" – песня есть такая, старинная, – откликнулся чернявый, – То, что я пацану не доверю звездолёт, ещё не значит, что он не сможет им управлять.
– Что-то я тебя плохо понял, – покачал головой Дёмин, – Поясни!
– Чего тут непонятного?! У парня опыта ноль целых, хрен десятых, так что корабль… находясь в здравом уме и трезвой памяти… я ему ни в жизнь не доверю. А вот если с экипажем, не дай бог, что-то случиться, он, будучи на борту, может оказаться единственным, кто, исправив повреждения и проложив новый курс, сможет спасти звездолёт и всех уцелевших.
– С вероятностью больше пятидесяти процентов?
– Думаю, больше девяноста, близко к ста. В конце концов, от досадной случайности при пилотаже никто не застрахован.
– М-да, – качнул головой полковник, – Ну что ж, пора выносить вердикт, – похоже, он уже принял какое-то решение, и тут его слово было решающим.
– Подождите, Николай Николаевич, – неожиданно "проснулся" круглолицый, – а по иностранным языкам вопросов что, не будет? А то Эльвира…
– Проклятье! Не напоминай мне о ней!.. Отвечайте, молодой человек, какими языками владеете?
– Иностранными?
– Предполагается, что все три русских, ты знаешь? – влез с пояснениями "испанец".
Да я о них слышу впервые. Это что, диалекты какие-то?
– Русский устный, русский письменный и русский матерный, – наставительно произнёс майор, – Последний каждый уважающий себя пилот звездолёта должен знать в совершенстве.
– Зачем это? – удивлённо воззрился я на него.
– Чтобы ему, в случае чего, было что сказать и пассажирам, и экипажу… От души! – и захохотал.
Серьёзно что ли?!.. А-а-а!..
– Хы-ы! – широко осклабился я, так что показались все клыки… все восемь, – Я тоже шутки люблю!
Сидящие за столом дёрнулись, но быстро взяли себя в руки. Всё-таки среди офицеров слабонервных не держат. Да и привыкают они ко мне помаленьку… Мара до чего отчаянная, и то иногда шарахается.
– Так какие языки ты знаешь? – спросил "Пушкин"… или уже не "Пушкин"…
А-а-а, какая разница!
– Английский, немецкий, французский,.. – принялся перечислять я.
– Владеешь на каком уровне? – уточнил Дёмин.
– То есть как?
– Свободно, переводишь тексты со словарём?
Хы! Со словарём любой дурак что хочешь переведёт! Тем более, что у меня с этим "ноль прОблем", никаких информкристаллов не надо, всё в черепную коробку впихано. Если не хватит словарного запаса, то можно ещё "догрузить".
– Читаю, пишу, говорю.
– Что, на всех трёх? – не поверил полковник.
– Ну да, – уверенно кивнул я.
Могу ещё на испанском, итальянском, японском и китайском… Наверное могу… У меня пока как-то практики общения не было… Просто не с кем.
Да и нефига этим офицерам знать, что я полиглот. Крепче будут спать.
– Ду ю спик,.. – тут же спросил Дёмин.
Да спикаю я, спикаю!
– А на чём же ещё нам говорить на корабле Содружества? – удивился я, – Это же – требование устава.
Полковник меня понял.
– Шпрехен зи,.. – тут же подхватил эстафету следующий по званию "Пушкин".
– У нас на "Ледлоу" капитан – немец.
– Французы тоже есть? – поинтересовался чернявый.
– Конечно, заместитель командира по технической части – лейтенант Лягардэр, – откликнулся я, только потом, после согласного кивка майора осознав, что и вопрос и ответ прозвучали по-французски.
И тут офицер произнёс ещё что-то, из чего я разобрал только: "гомо", "жопа"… Нет! Скорее "джоба"… уж слишком гортанным было произношение на незнакомом наречии… Да ещё какая-то Валя?
– Не понял? – сочувственно взглянул на меня этот горе-экзаменатор.