Ни говорить, ни тем более спорить после тяжелой контузии я не могу.
Вертолётчики
С земли к вертолёту протянулась нитка трассеров.
– «Голубая устрица», я «Однополый один». Видишь?
– Я «Голубая устрица». Засёк. Захожу на боевой. «Однополый один», прикрой жопу.
– Пристраиваюсь.
Сноп НУРСов пошел в сторону развалин, где укрылись боевики и из которых вёлся огонь.
– «Однополый», я попал?
– Пальцем в ж… (небо).
– Может, не попал, но сильно напугал. Едем дальше.
Вертолеты легли на прежний курс. Летчики продолжали трепаться в духе сексуальных меньшинств.
– Почему забиваем эфир? Прекратить болтовню! – послышался чей-то командирский голос.
Минутная заминка…
– «Однополый», это кто?
– Хрен его знает.
– Что будем делать?
– Дружно пошлем его на…
– «Однополый», может, мне свой вертолёт покрасить в голубой цвет с цветочками по всему полю, а?
– По мне – в горошек будет лучше.
Свинцовый ветер или дежа вю
Заметить приближение урагана можно. Можно и меры предпринять, уменьшить разрушительные последствия. Но для этого нужно шевелить мозгами и брать на себя ответственность. Но некоторые этого не умеют, а кто-то и не хочет. «Народу в России много», – мыслят наши стратеги. «Бабы еще нарожают», вторят им правители. Отвечать за гибель людей в бессмысленных операциях ни перед кем не нужно. Главное – все красиво запланировать. Бессмертное: «Ди эрсте колонне марширен…». Враг пугается и бежит. Вперед, солдаты! Ура! Ей-богу, если бы в нашем Уставе была предусмотрена возможность ведения боя в каре пешим порядком, под флейты и барабанный бой – наши полководцы не преминули бы ею воспользоваться.