Она рассматривала брелоки. Выбрав округлый с красными стразами и логотипом «Mazda», уверенно прищёлкнула его за ремешок на поясе рыцаря:
— И вам за отвагу в бою, — так и подмывало добавить «Поздравляю!» и пожать руку.
Граф и Бруно прислушивались к говору иноземки и заметно тормозили. Говорила она бегло, пересыпая свою речь не совсем понятными певучими словечками. Но получалось у неё это настолько мило, что можно было и вовсе не вникать в смысл сказанного, а лишь слушать убаюкивающее журчание её голоса.
Глава 7
Его сиятельство очнулся первым. Действия иноземки очень походили на повадки ведьмы — заманить в сети порока и лжи. С ней ухо нужно держать востро. Нахмурившись и вздохнув, строго посмотрел на женщину:
— И что вы с графиней делали в Кидани?
У Наташи всё оборвалось внутри. Она нахмурилась. Вот же знала, что этот тип опасен! Нужно было дать ему возможность хлебнуть побольше, чтоб без чувств свалился под телегу. Пристальнее взглянув на него, с тяжёлым вздохом подумала: «Нет, такой от одной бутылки не свалится. — Перевела взгляд на Бруно. — Этот тоже не свалится. Слишком откормленные».
— Это уже пытка началась? — жалостливо смотрела на командующего, надеясь на его поддержку. Но тот молчал, рассматривая её, как будто видел впервые. — А если я ничего не скажу?
— Хоть имя своё скажи, красавица, — усмехнулся рыцарь.
— Наташа.
— Хм, что за имя такое? — выгнул бровь граф. Звучание имени походило на шелест листвы.
— Нормальное имя, — пожала плечами строптивица. — Брунхильда или Гертруда было бы лучше?
— Она же иноземка, — наконец-то окончательно проснулся Бруно.
«Иномирянка», — мысленно поправила его девушка. Захотелось курить, как, впрочем, всегда после рюмки спиртного. Так бы думалось лучше. Но нечего. Подобрав пустую жестянку из-под пива и обёртку от шоколада, забросила в рюкзачок, застёгивая молнию, косясь на бутылку водки в руке Бригахбурга. Он, перехватив её взгляд, потянулся к рюкзаку:
— Это я тоже заберу.
Наташа растерянно прошептала:
— Почему? Там же нет ничего такого.
— Верну по приезду, — и, помедлив, добавил: — Может быть.
Девушка соскочила с телеги и, отвернувшись от них, направилась к своему пристанищу. «Вот, гад, всё ему мало, — негодовала она. — Пусть подавится». Особенно жалко было кофе. И мыла. До слёз.
— Я тебя не отпускал, — услышала в спину грозный окрик.
Даже не вздрогнула, продолжая идти. Брезгливо дёрнув щекой, бросила, не оглядываясь:
— Пошли бы вы…
Её схватили за травмированную руку, разворачивая в шаге от телеги:
— Или говори, чтобы я понимал, или молчи.
Наташа вскрикнула от прострела боли в плече. Морщилась, поглаживая его:
— Что вам от меня нужно? Рюкзак забрали и топайте дальше. Больше у меня ничего нет, — демонстративно повертела перед лицом сиятельного растопыренными пальцами.
— Не смей дерзить мне! — глаза Герарда налились темнотой. — Забыла, кто перед тобой?
Она, вздёрнув подбородок, с вызовом смотрела на него. От былого благодушного настроения не осталось и следа.
— Прежде всего, вы мужчина и перед вами женщина! А потом вы уже граф и кто там ещё.
— Верно, ты — женщина, а значит должна молчать и делать то, что говорит мужчина. Пока не закончен разговор, даже женщине королевской крови не позволительно поворачиваться спиной к мужчине. Неблагодарная… Ты пользуешься моей защитой и покровительством. Назови мне твоё полное имя.
Бригахбург говорил спокойно и убедительно, но глаза и подрагивающие уголки губ указывали об обратном: он едва сдерживался от более решительных действий.
— Не ваше дело, как моё полное имя, — упрямство не давало отступить на шаг и благоразумно остановиться. — Я вас не просила о защите и покровительстве. Верните мне мои вещи, и я уйду.
— Твоя хозяйка будет решать, когда и куда тебе идти.
Девушка нервно ухмыльнулась:
— Хозяйка? Юфрозина мне такая же хозяйка, как и вы. Я сама себе хозяйка.
— Ты не из её свиты?
— Нет.
— Ты была у бандитов, — протянул Герард. В голосе явственно слышалось: «Я так и знал».
— Не была я у них, — сдвинула брови Наташа. — Отстаньте от меня! — Шагнула к телеге: — Привязались.
— Кто ты и откуда?
— Не помню, — наклонила голову, притрагиваясь к ране. Горячая, она пульсировала тихой ноющей болью. Для убедительности добавила: — Только имя помню, и то не уверена, что оно моё.
Бруно, всё это время стоящий в стороне, вмешиваться не спешил. Девчонка дерзила. Он был солидарен с другом, но во избежание непредвиденных непоправимых последствий обстановку следовало разрядить.