Сыро. Эта сырость попадала под бинты, отражаясь между пальцами неприятным слизняком, полным грубых жилок.
Остановка.
Перед ней одно из чешуйчатых зданий прямоходящих рептилий. Громадный комплекс вширь и ввысь, откидывающий на пришелицу крупную, но мутную слабую тень. Выше были только тяжёлые тёмные облака, закрывающие редкие просветы неба.
Мэтью оглянулась. Даже ставни окон закрывались после её взгляда.
Она поправила небольшую сумку цвета униформы, широким ремешком перекинутую через плечи, и пошла вперёд. Двери протяжно скрипнули, зазвенело следом. Тёплый воздух обдал остывшее бледное лицо. Небрежный предлог о прогулке в одиночестве привёл её к призрачно звенящим колокольчикам, которым Мэтью не удивлялась. Осмотр помещения ею был лишь для одного факта: отражающие покрытия стали матовыми. Стёкла окон, стены, златом выполненные узоры на мебели — всё помутнело. Ноги бесшумно коснулись мягкого ковра.
Это был парадный вход с яркой дорогой вперёд, по бокам которой лабиринтами вились стеллажи. Много, всё дальше и дальше, постепенно рассеивались густой голубоватой дымкой в атмосфере. Но цвета не заставляли мёрзнуть: бежевые стены, красные коврики, древесная тёмная мебель и золотистые указатели. Большие люстры напоминали кроны деревьев, украшенные лампами, словно плодами.
Запахи были лёгкими, сообщающими о наличии кофеина. Что-то становилось на языке акцентом фруктового вкуса. И, удивительно: они не терялись в терпком оттенке гидролиза.
Лёгкий шелест следом за шуршанием. Лишь тонкий слух их понимает. Шкрябанье.
— Ах-с… — отозвался шипящий приглушённый голос. — Со скверным языком стеклянная леди-с…
— Стеклянная? — переспросила Мэтью.
Её взгляд встретился с мутными желтоватыми глазами. Тонкие зрачки почти не менялись.
Рептилия в чуть блестящей одежде отличалась от своих собратьев. Менее ярко, скромнее и тише был материал для её кофты. На дряблой шее отсутствовал чокер. Кожа местами разодрана. Ещё один живой мутный лоскут слез, когда ящерица провела по шее рукой. Шкряб.
— Вас мы запомнили-с, — отвечала она Мэтью. — Яркие заголовки нравятся-с.
— А-а… То дело? Полная… — Мэтью кашлянула и немного затормозила в ответе: — ерунда. Рада, что ваша планета содействует Организации Люмелла. Мэтью Айкисл, к вашим услугам.
— Вам весело-с…
— Нет. Мне было просто. Не все заметят, когда отражение решит моргнуть.
— Разбитые зеркала, окна, стёкла, — продолжила рептилия за Айкисл горький рассказ, — разбросанные ради костей до основания тела-с. Мы живём, но нас нет — не существуем-с. Так что теперь-с?..
— А… Ничего, — Мэтью на момент приподняла руки и показала открытые ладони. — Я здесь не по работе. Мне нужна экскурсия, уважаемая…
— Шенерс-с…
— Шенерс-с, — Айкисл кивнула.
— Кому нужна экскурсия в библиотеке-с?
Мэтью прикрыла глаза. Можно было бы считать, что она улыбается, но «гусиных лапок» так и нет. Тени на улыбке тоже. Айкисл решила окончательно сократить дистанцию и подошла ближе:
— Информация дорогого стоит. Лучше искать опровержения информации, но сейчас мне требуется обратное. Любая зацепка на существование подобна золоту.
— Могли пойти в другие миры-с…
— Я оттуда.
Ответом для Айкисл был тяжкий шипящий вздох. Шенерс-с окинула взглядом помещение, словно впервые видела.
— Что вам нужно-с?
— Мифы, легенды, сказки… Баллады.
— Мне казалось, таким как вы нужно другое-с, — рептилия поднялась из-за рабочего стола, стащила с него со звоном ключи.
— Изменения в космическом пространстве? Кхм… Данные сверяются, отклонения звёзд и планет проверяются. Низкие всё равно этими данными не владеют, а развитые — содействуют Организации.
Шенерс-с покосилась на Айкисл и кивнула, показывая направление. Её одежда слабо шуршала при ходьбе. Сутулая, она шла, чуть качаясь, заваливаясь с ноги на ногу. Она вела. Запахи становились тяжелее, менее выветренными редким открытием парадных дверей.
Мягко. Густой плотный воздух. Череда шкафов, зачастую скрывающих множество корешков за стёклами. Сплетённые в твёрдом шитом не всегда были изолированы в воздухе. Редкие книги, демонстративно открытые, перелистывали гладкие страницы в воде. Буквы в них не нарисованы, а вышиты. Чешуйчатая буквица из нитей переходила в узор плотной сегментированной кожи. Толстые нити плавно текли в тонкие, плетя далее строчки.