Атмосфера на коже ощущалась однородной. Влажность, плотность, состояние всех элементов. Притом, кроме служебных дроидов, шныряющих по базе, кроме обслуживающих андроидов и гиноидов, на станции было много разумных видов, составляющих основу организации. Где-то узнаваемые млекопитающие, насекомые, пресмыкающиеся… и другие, не поддающиеся простой классификации. Те, кому условия подходили не идеально, носили разные выравнивающие инструменты: от простой сферы на голове или проводок к органам дыхания до сложной системы с баллонами разных газов с массивными трубками и регуляторами. Шум разных речей, скрипы, топот и дыхание сливались в причудливую какофонию с отблесками компьютерных писков. Всё в обширных белых помещениям на несколько десятков километров.
Были голоса и ближе. Архонт навострил тонкие длинные уши, затем повернулся. Мэтью стояла поодаль, отчитывалась перед кем-то. Даже «отчитывалась» не подходило к ней: она просто закатывала глаза, фыркала и жестикулировала. А вторая сторона? Некто антропоморфный, схоже с ней, с густой золотистой шевелюрой и схожим нарядом из грубой голубой и мягкой розовой ткани. На его грубом жилете была изображена крупным планом эмблема организации.
Архонт медленно подходил ближе, чтоб не перетягивать внимания, но не терять слов их спора среди гула.
Сложивший руки на груди ворчал:
— …а после завершения санкционирования «Иглы» я требую все данные о полёте.
— А тебе не по херу ли, куда я летала? Тявкалку убрал от моей команды и моего пилота.
— Вас ждёт штраф за оскорбление начальства, Архивариус Мэтью Айкисл.
— Архивария!
Он с ней долго ругался, время переходило в полчаса, и диалог был слишком личным, нежели рабочим. Мэтью не держала никакой дистанции, в отличии от «начальника», чьи костяшки пальцев время от времени белели. Под конец, не смочь вытащить из неё хоть что-то конкретное о том, где и почему она так долго пропадала, он махнул рукой и ушёл прочь, выбивая толстым стальным каблуком свой путь. Звонкое эхо удалялось.
Рядом с Мэтью зашумело тихое шипение:
— Ты же пожрёшь его? Не обидишь своего учителя?
— Не твоё, ѣ, дело. Пошли.
Мэтью со скрипом развернулась на забинтованных носках и привычным, слегка сутулым шагом повела Архонта в сторону исследовательского крыла. Он не отставал, поднимал когти, чтобы не цокать лишний раз, и беседовал с расспросами:
— Знавал я одного златовласого, златорогого. Я был особенно рад, когда разорвал его шею и взял в руки голову, а мы просто тарелку с вишенкой не поделили; он не отдавал. О, я говорил. Давай ты: с чего же всё это началось?
— Коротко? — она резко покосилась. Он медленно кивнул. — Хер наноатомный бесится, что долго живу. В любой удобный момент копается в моём пространстве. Зря пытается, а мне всё исправлять.
— Хочешь, я сожру это мясо?
— И «быть должной» другому ублюдку? — она хохнула. — Нет уж, трахни уши кому-нибудь ещё.
— Не ругайся, — пробурчал Архонт.
— Это не маты!
— Ты сквернословишь.
— А ты зовёшь всех мясом, — рыкнула Мэтью. В ответ Архонт развёл руками:
— О диетах не спорят.
— Да ты ж лезешь ко мне в рот каждый раз.
— «Постоянство» — не моё второе имя.
За то время, которое они ругались, шипя спорили, они верно дошли до массивной двери. Не отводя осуждающих взгляда и пальца от Архонта, Мэтью достала карточку, которую провела по панели у дверей. Последние скрипнули и открылись. Повеял спирт, масла и трещащий шум техники. Компьютерный голос поприветствовал: «Добро пожаловать домой, Мэтью Айкисл».
Она прошла в помещение, он следом. Закрылись двери, а их встречал с редким голубоватым отливом свет. Светлые столы, тонкие обоюдно прозрачные мониторы с записями и графиками, большая виртуальная интеллект-доска у стены и пищащий звук набора символов. Как только Архонт выпрямился в просторном помещении, то в его сторону посмотрели большие глаза, полные любопытства и интереса.
— Айкисл, давно не слышала о тебе, — фраза завершилась трещащим кваканьем. — Кто же с тобой?