— Они знают, что посылают мне сигналы?
— Я думаю, они посылают их не лично тебе, а в какое-то общее поле, откуда все остальные зараженные могут их услышать.
— То есть, я как шпион во вражеском тылу?
— Именно.
Кейн откинулся на спинку мягкого компьютерного кресла на колесах. Я скрипнула жестким металлическим табуретом на трех ногах. Может, при обычных обстоятельствах я назвала бы его жлобом, да еще дискриминацию приписала бы за то, что я сижу на табурете из Икеи, а он в мягком комфортабельном кресле. Но что-то в его довольном виде меня останавливало. Его дерзкое ухмыляющееся лицо говорило об одном: он нашел разгадку, он докопался до дна кроличьей норы спустя сорок лет.
Кейн свернул программу мозговых ритмов и открыл другой файл.
— А это что? — спросила я.
— А это результаты моих опытов с Лилит этой ночью.
Я не стала указывать ему на то, что его фраза прозвучала как-то двояко, а лишь поджала губы. Теперь я понимаю, откуда эти синие мешки под глазами и красная сосудистая сетка на белках его глаз. Он сегодня вообще не спал, словно призраки прошедших сорока лет безрезультатности гнали его кнутами.
— Это — расшифровка последовательности ДНК Лилит? — предположила я, разглядывая множество разноцветных линий, получаемых методом секвенирования ДНК. Это я помню с курсов общей научной подготовки.
— Именно. Я извлек образцы серого вещества из ее мозга и изучил ДНК нейронов.
— Ты обвел эти одиннадцать участков, — я указала на гены, которые он выделил маркером. — Что это?
Кейн растянулся в улыбке еще шире.
— Это то, что принесло бы мне Нобелевскую премию, если бы Нобелевские комитеты не были съедены.
Теперь заулыбалась я.
— Ты нашел их! Гены, отвечающие за формирование сознания! — воскликнула я и даже в ладоши захлопала.
— Не совсем так. Сознание в генах не прописать, но физиологические механизмы, которыми оно пользуется, принадлежат пересечению биологии и химии. А значит их легко вычислить. Я только в начале пути, и еще многое, что предстоит понять в этих одиннадцати секциях, но мы уже видим зачатки третьего компонента. Это огромный шаг вперед, Тесс!
Мы еще несколько минут сидели в полном молчании, отключившись от посторонних звуков реальности, желая услышать слова Лилит, которые она обращала к нам через разноцветные пиксельные линии. Она была там! Она пыталась общаться с нами! И я пришла к вопросу, который логично исходил из этого поразительного открытия.
— Как думаешь, Лилит все еще там? — спросила я шепотом.
Кейн взглянул на меня с некоторой опаской, причину которой я понимала: мы оба боялись найти ответ в конце туннеля. Правда в том, что ни один из них не облегчит нам жизнь. Если вирус уничтожил сознание человека безвозвратно, то апокалипсис действительно свершился. Но если прежняя Лилит все еще существовала, просто находилась в глубоком сне, то на нас ложилась гигантская ответственность каким-то образом вернуть ее обратно. Таким же невероятным образом, каким вирус общался с самим собой в разных телах.
— Попробуем это выяснить? — Кейн тоже шептал.
Мы смотрели друг на друга, как заговорщики, идущие на казнь.
— Мы можем испробовать сыворотку на Лилит? — я начала путь к эшафоту.
— Лилит мы не вернем, ведь у нас неполноценная сыворотка.
— Я знаю.
— Я не могу предсказать результаты, кроме одного…
— Но вдруг мы увидим какой-то проблеск? — перебила я. —Давай посмотрим, как ее организм отреагирует на нынешний состав сыворотки, — я была настойчива.
Как и мое дергающееся в истерике колено.
Наверное я напоминала Кейну его самого сорок лет назад, когда они целым исследовательским центром проводили бесполезные процедуры и анализы, тыча в небо пальцем из-за иссякшего источника гипотез, желая увидеть хотя бы намек на то, что они движутся в правильном направлении.
Мы ничего не теряли, если сыворотка окажется бесполезной, то таковым было логичное предположение, но, если она вдруг продемонстрирует какой-нибудь кратковременный эффект в виде участившихся импульсов на энцефалограмме, это будет означать, что мы стали еще ближе к спасению человечества.
Кейн едва заметно улыбнулся и кивнул. Так мы снова оказались в одной лодке, уступая друг другу штурвал.
Мое первоначальное мнение о Кейне изменилось окончательно.
13 января 2072 года. 12:00
Кейн
Мое первоначальное мнение о Тесс изменилось окончательно. Она вдруг стала обладать поразительной проницательностью и смекалкой, близкой к исследовательской. Я знаю, что изначально она хотела стать ученым, но в какой-то момент почувствовала тягу к оружию. И все же прежний дух никуда не делся. Может, уснул на время, а теперь, окруженный подходящей атмосферой, начал раскрываться заново.