Снова Фелин предупредила о дополнительном отряде вражеских бойцов, прибывших на помощь товарищам.
Мы с Ляжкой всегда работаем в тандеме, а потому уже давно научились читать мысли друг друга.
— Буддист! Стоп прорыв! Держим позиции! — крикнула она ровно в тот момент, когда я понял, что мы достигли кульминации.
Фелин насчитала уже почти три сотни вражеских бойцов в холле, ее биоматематические модели прогнозировали скорый прорыв в нашей обороне, стрелками указывая на самые слабые места, а потому логично было перестать распространять боевую мощь на большую территорию, сосредоточив все свои силы на отвоеванном пятачке.
— Бодхи! Замкнуть ряды! — отдал я приказ и выбрал нужную тактику на планшете.
«Стоп: прорыв. Оборона… высчитываю агентов… Буддист: стоять на месте», — приказывала Фелин.
В то же время на дисплее каждого Падальщика мигали другие команды, которые Фелин избрала наиболее выгодными в конкретно данных условиях: Ляха сместилась влево, ее рядовые перегруппировались в более плотную стену, мои солдаты замыкали полукруг справа.
Мы продолжали выдавать настырные порции выстрелов в противников, пытаясь создать видимость того, что мы достаточно тупы, чтобы состязаться в силе с пятьюстами солдатами Крайслера.
14 января 2072 года. 08:30
Бриджит
Никто не желал отпускать нас так легко, они готовы были умереть ради Генерала и ради его сумасбродных идей! Мы тоже были готовы умереть ради своих идей, и разница была лишь в том, что наши идеи пытаются спасти все пятнадцать тысяч человек, живущих на Желяве, в то время как долбанная чернокожая Рапунцель сидела в недосягаемой башне и планировала учинить геноцид!
Едва мы опомнились после обвала, как в коридоре слева от нас появился отряд накаченных солдат с винтовками на плечах, и в нас тут же посыпались смертельные искры. Они прямо как голодные волки вцепились нам в …
Не успела я закончить мысль, как меня что-то внезапно повалило на пол. Да так молниеносно, что я уже только лежа сообразила, что произошло.
— Сопля! Какого хрена ты творишь?! — взревела я на лежащего на мне рядового.
— Не хочу умирать! Не хочу, чтоб Барахлюша растерзали наверху! — затараторил придурок, продолжая лежать на мне, пока остальные отстреливались от напавших бойцов.
Наконец я вспомнила брошенную ему перед заварушкой угрозу, которую он воспринял всерьез. Вот же идиот! Хотела бы я ему подзатыльник еще один вмазать, да вот только он меня с линии огня сбил.
— Винтовку в руки и пошел вперед! Долго будешь сиськи мои мять?!
Тощий Сопля тут же вскочил на колени, вжал приклад в плечо и зажал курок. Его менее поворотный близнец стоял к нему плечом к плечу, и вместе они эффективно укладывали одного врага за другим. Честно признаться, я гордилась собой за то, что рассмотрела в навозе из новобранцев талантливых ребят. Пусть с ветром в голове, но взгляни на Фунчозу и придешь к выводу, что тупоголовость не всегда означает бесполезность в бою. Сопля с Барахлюшем далеко пойдут. Если их не прикончат сегодня.
И тут как по заказу нас начали обстреливать с противоположной стороны. Вот же засада!
— Сзади! — крикнул кто-то.
«ВНИМАНИЕ: второй фронт…высчитываю схему…высчитываю агентов», — писала Фелин на дисплее.
Уже через секунду она распределила всех двадцать солдат в две группы, каждая защищала свою сторону. Пули свистели мимо, я прямо чувствовала жар разрезаемого воздуха. Фелин сообщила, что противников ровно столько, сколько нас — заварушка переходила в конкретное месиво. Уже мало, кто вспоминал слова Калеба о стремлении минимизировать количество жертв. Да он и сам уже о них забыл, стреляя по вражеским рукам и ногам, которые взрывались фонтанами крови.
Я чувствовала себя не совсем в своей стихии. Потому что я никогда в людей не стреляла, моя мишень — безмозглые кровожадные чудища, при взгляде на которых никогда не посетит сомнение, а можно ли отнять их жизнь. Нужно, черт возьми! Иначе они тебе глотку вспорют! Но сейчас же во мне проснулось какое-то внутреннее сопротивление собственным действиям, как если бы я совершала осквернение некоей святыни, покушаясь на жизни своих собратьев. Они ведь не монстры, меня не учили их убивать, мне претила мысль о том, что я могу отнять жизнь себе подобного. За последние сорок лет мы все превратились в одну семью и в переносном, и в буквальном смыслах, играя свадьбы и рожая детей. А теперь что?
Буддист там, наверное, уже Новый-преновый Завет пишет про то, как брат пошел на брата и всех нас скоро смоет потопом из крови жертв человеческой алчности, которая не отмирает даже в дни апокалипсиса. Неужели чтобы ее истребить нам необходимо вымереть? Как же не хочется в это верить, но вот я стреляю в живых людей и собственным примером доказываю, что игра за престол никогда не прекратится. Меняются игроки, меняются декорации, но амбиции, чувство превосходства, гордыня, зависть никогда не сходят с шахматного поля, они как черно-белые клетки, по которым ходят фигуры: одних уничтожают, другие побеждают, но поле остается неизменным, партия заканчивается и все начинается сначала.