— Он где-то в северном туннеле!
— Вперед!
— Включить тепловизоры!
— Очки ночного видения!
— Активируйте «Призрака»!
Может, то была паранойя, но в каждом приказе я слышал голос Крайслера, который обещал крушить мои кости по одной в день. Крушить в щебень. В пыль. А нервные окончания мелко шинковать тесаком.
— Что еще за «Призрак»? — спросил я набегу.
— Радиочастотный радар из нашей экипировки. Позволяет видеть сквозь стены.
— Триггер — ублюдок! Все наши технологии сейчас отдаст Крайслеру!
— Даже не сомневайтесь, сержант. Для Триггера Падальщики больше не существуют.
Я вдруг осознал, что Генерал был единственной преградой, благодаря которой Падальщики здравствовали. Он единственный видел смысл в нас! И чтобы уберечь собственное детище от посягательств таких вот сволочей типа Крайслера и Триггера, Генерал пользовался самым эффективным правилом руководителя: разделяй и властвуй! Он лучше остальных понимал, что вся мощь, собранная в единственных руках, приведет к тоталитаризму и узурпаторству. Каким же я был идиотом, думая, что Генерал все это время был тираном! Вот сейчас на его место придет Триггер, и мы все познаем смысл тирании в полном масштабе!
Лишь через минуту бега в плотном незримом мраке, настолько черном, что его можно ложкой хлебать, я понял, что нахожусь в пустом заброшенном ангаре для самолетов. Я никогда тут не был! Мы им никогда не пользовались. Я знаю, что на Желяве изначально было построено четыре ангара, но один мы потеряли еще когда меня тут не было, а второй — в шестьдесят третьем, когда завалили вход, чтобы пресечь доступ зараженных во время прорыва на базу. Походу я как раз в нем и был: огромные булыганы, размером с Аяксы валялись точно по центру ангара, нагромождённые друг на друга непоколебимой каменной кучей, свалившейся с горы, под которой стоит Желява.
Здесь было темно и чертовски холодно. Я обежал огромную груду валунов, тянущуюся вдоль заваленных ворот, а это порядка полсотни метров в диаметре, и тут мое внеплановое изучение ангара прервалось вездесущими криками преследователей.
— Он должен быть здесь!
— Обыскать каждый угол!
— Первая группа, обыскать западную часть!
— Так точно!
— Вторая группа, исследовать каждый миллиметр завала!
Твою мать! Вы когда-нибудь оставите меня в покое? Я смогу вообще спрятаться от вас хоть где-нибудь? А сознание подкидывало дров в топку отчаяния, когда я представлял, что все радары и датчики, которыми ученые снабжали Падальщиков последние тридцать лет, окажутся в руках Крайслера. Я лучше него знаю, насколько упрощается поиск целей в экипировке спецотряда.
— Сержант, крепитесь. Осталось совсем немного. Дверь в дальнем углу справа от вас, — продолжал Маргинал экскурсию.
Я собрал последние силы в кулак, открывшие второе дыхание, о котором я только в книжках читал, и даже не представлял, как оно выглядит. В легких словно открылся дополнительный кармашек для доступа воздуха, я почувствовал некоторую уверенность в том, что еще десять километров точно пробегу.
А потом мой звон экипировки был услышан.
— Вон он!
— Вижу его!
— Дальняя стена!
— Открыть огонь!
Снова пули засвистели в воздухе, я рефлекторно пригнулся.
— Вижу! Вижу!
Выстрелы отражались эхом в огромном пустынном ангаре, холодные камни передавали отзвуки стрельбы дальше: в потайные туннели, в коридоры, в жилые отсеки и наверняка в уши самого Триггера, который скалился от одной только мысли о том, как Крайслер будет меня полосовать.
И тут пуля меня достала, впившись точно в бронебойную пластину на пояснице. Я заорал от острой боли, которая заставила меня упасть на колено. Воздух вышибло из легких, страх стал настигать мой мозг, когда я осознал, что в меня стреляют из Фамаса. Из моего же Фамаса! Триггер отдал Крайслеру Фамас! Его пули пробивают острее, чем Калашникова, но более того, в Фамас можно вставить бронебойные!
Эта мысль подстегнула меня, как кнутом. Я вытащил последние четыре гранаты из-за пояса, сдернул чеки и, стоя на коленях, запустил их сразу во все стороны, целясь в огоньки на касках, которые заполонили ангар, как разбегающиеся муравьи.
— Гранаты!
— Всем лечь!
Огоньки кинулись на пол вразброс, солдаты продолжали кричать, передавая приказ друг другу.
Оглушительные взрывы отдались эхом по стенам уже как восемь лет мертвого ангара. Я воспользовался кратковременной паузой в погоне, поднялся на ноги с трудом — боль в пояснице по-прежнему колотила нервные окончания молотом.