И тогда я снова обратил внимание на Кейна. Он в своем привычном длинном пальто с шарфом на пол лица равнодушно наблюдал за моими отчаянными попытками борьбы, облокотившись на перила второго этажа, словно здесь назревало не убийство, а соревнование по спаррингу.
— Помоги мне! — отчаянно крикнул я.
На что Кейн также хладнокровно и безразлично ответил:
— Позволь вирусу превратить тебя.
— Что?! — не понял я.
Один из чудовищ уже присел на задние ноги, приготовился атаковать.
— Это единственный способ одолеть его, — произнес Кейн.
Первый совершил свой грандиозный прыжок и повалил меня на пол, я даже не успел поймать то мгновение, когда очутился под монстром. А дальше наступил ад.
Они набросились на меня и рвали на части с таким остервенением, будто голодали веками несмотря на то, что уже должны были насытиться моими близкими. Это теперь я понимаю, что не голод движет ими. Он никогда ими не двигал, это всеобщее заблуждение людей до Вспышки, о котором мне позже поведает Кейн. Они просто хотели уничтожить мою человечность.
Зараженные срывали с моих бедер плоть кусками, прокусывали артерии и жадно всасывались в кровеносные сосуды, иссушая меня свирепо и исступленно. Самый первый из них вцепился мне в глотку, я слышал, как он прокусил хрящ, прочувствовал это каждым нервным окончанием в той области, но нестерпимая боль задавила легкие, и я не мог даже пискнуть.
Я помню каждую секунду того жуткого события, хотя всеми силами пытаюсь о нем забыть. Но это невозможно. Как можно забыть, как тебя жрут заживо? Такой дикий ужас никогда не сотрется из памяти, даже если полная амнезия хватанет. Чавкающие звуки прямо возле твоих ушей, осознание того, что ты добыча в пастях хищника, мучительная неописуемая боль, когда твою плоть разрывают на части — все это взывает к древнему инстинкту жертвы, который первым проделает дорожку к памяти. Ты можешь так и не вспомнить свое имя, свой возраст, свой дом, но сыгранную роль пойманной добычи ты вспомнишь всегда.
Я беззвучно ревел, слезы скатывались по щекам, а из глотки вырывались булькающие звуки, за которыми скрывались отчаянные мольбы о помощи. Я взывал к Кейну.
Он же медленно спускался по лестнице, направляясь прямо к месту пированья моим телом и оставаясь глухим к моим хлюпающим мольбам. Осознав, что ему наплевать на меня, я попытался брыкаться и лягаться, чтобы скинуть кровопийц. Жалкие попытки гордости и достоинства отважного духа бороться с захватчиком до последнего вдоха. Разумеется, они были тщетны. Я и одного ни в жизнь не одолею, что уж тут говорить о четырех людоедах.
Уже теряя сознание, я понял, что зараженные не обращали никакого внимания на Кейна, словно он был невидим для них. Он абсолютно свободно, без страха и даже намека на него подошел к нам вплотную и встал прямо над моей головой, взирая на умирающего меня своими холодными глазами, будто ужас от того, что рядом с ним заживо поедают человека, вовсе не сковывал его.
— Чем больше сопротивляешься, тем больше они будут рвать тебя на части, — сказал он своим стальным бесчувственным голосом, наблюдая за пиром моим телом.
Я возненавидел его всеми кварками души, уже позже узнав, что он пытался спасти мне жизнь.
Я закрыл глаза, отпуская свою душу в последний полет вокруг земли и проклиная все человечество за эту жестокую судьбу, что мне уготовал бог по вине алчных предков.
Я очнулся, как и все мы в этом отеле — перебинтованный с ног до головы, изуродованный, искалеченный, но живой. И главное — я проснулся человеком. Иссушив меня больше, чем на две трети, зараженные бросили меня Кейну, который немедленно остановил кровотечения из ран и привез сюда. Мне выдрали солидный кусок глотки, Кейн смог сшить трахею и хрящи, но вот голосовые связки остались где-то в пасти того ублюдка. Мне откусили целые ломти бедерных и икроножных мышц, и я еще долго не мог ходить, лелея свою ненависть к Кейну, который отдал меня на съедение тварям.
Как я уже сказал, чувство обиды заставляет тебя искать виновника на стороне даже несмотря на то, что Кейн не мог поступить иначе. Он бы никогда и ни за что не смог отогнать чудовищ от меня. Он сделал все возможное в тот момент, чтобы сохранить мне шанс на жизнь, не зная, обладаю ли я этой мутацией, и все же сделав верную ставку. Если бы его не было там, я бы истек кровью, так и не придя в себя — Кейн спас мне жизнь. Можно еще целую тираду речей на сотню лет придумать о том, что он все сделал правильно с практической точки зрения, потому что у меня не было шансов избежать той атаки.