Здесь было полно неприятных вещей: современная версия дыбы, койки — вроде тех, что удерживают особо буйных пациентов в психбольницах, с фиксацией для рук и ног. Привезенная мне в подарок «Железная дева», к несчастью, всего одна. Небольшой лазарет, чтобы их раньше времени не прикончил болевой шок. Пруты из медицинской стали, небольшая металлическая печка — именно в ней раскалялись докрасна эти пруты. Миниатюрные газовые горелки, которыми было так удобно выжигать как на дереве, так и на людях и многое, многое другое.
Я взял в руку одну из горелок, задумчиво повертел, а затем сказал:
— Этих двоих — Роба и его тупого дружка, — привести в сознание и держать, так, чтобы все видели. Третьего я, пожалуй, дам вернуть к жизни Тому — тем способом, который придет ему в голову.
Мои люди быстро выполнили приказ, и теперь на меня смотрели две ничего не понимающие жертвы. Говорить они не могли — обмотанные скотчем пасти мешали. Том внимательно осмотрел третьего пленника, которого держала охрана, и спросил:
— Неужели ты предпочтёшь, чтоб начал я? Рой Беллроуз становится сентиментальным, а?
— Только после вас, — усмехнулся в ответ. — Я, может, в кои-то веки хочу посмотреть.
Том кивнул, и на тонких бледных губах заиграла полубезумная усмешка. О Томасе Халлоу ходили разные сплетни. И мало кто знал, насколько много в них правды. Его прозвали Ледяным Палачом, и заслужил это прозвище блондин отнюдь не за льдисто-голубые глаза. Он взял в руки длинную, толстую иглу, и задумчиво вывел какие-то не имеющие смысла слова на лице пленника.
От боли, тот быстро пришел в себя. Том подошел к нему вплотную, и заглянул в глаза. От его бесстрастного изучающего взгляда подонку стало сильно не по себе. Когда на тебя так смотрит Палач, ты можешь мысленно выкапывать себе могилу. До дружочка Роба начинало доходить, куда он попал. Парень дергался, хныкал и пытался вырваться из цепких рук моих телохранителей. Том хмыкнул, и почти ласково потрепал жертву по щеке:
— Ну что же ты так, — прошептал он, — я тебя еще практически не трогал, а ты уже наложил в штаны от ужаса. Ай-яй-яй. Совсем не то, что издеваться над беззащитными девушками, правда? Ничего. Скоро ты даже бояться не сможешь, только верещать и молить о смерти.
В глазах блондина мелькнуло что-то первобытное, когда он взял острый стальной нож, и начал аккуратно отрезать куски пальцев Чарли. Руку ему не позволял вырвать один из охранников, а двое других держали его туловище. Остальные подонки пытались хотя бы отвести взгляд, или просто удрать. Ласковое предупреждение от охраны заставило их присмиреть. Теперь ребятки завороженно глядели на происходящее в подвале. Еще бы, кому захочется лишиться век?
«Как бандерлоги на удава Каа», — пронеслось в моей голове. Я хмыкнул, и протянул:
— Стареешь, Томми. Мне уже почти скучно.
Том тут же оставил кровоточащие руки своей жертвы в покое, и на секунду, кажется, задумался. Его окружало такое разнообразие! На холеном лице даже, пожалуй, отражались муки выбора. В конце концов, Том определился. Он решил вернуться к классике. А кто лучший классик пыток? Верно — Святая Инквизиция, во всей её ужасающей красе. Блондин ненадолго зажмурился, и принялся методично загонять под ногти второй руки Чарли стальные иглы. Тот громко вопил, а я довольно щурился. Прекрасно, просто прекрасно. Пусть дальше орет. Но Халлоу решил, что стоит разнообразить представление.
Да, этот кретин вырывался, кричал, вертелся, пытаясь увернуться — охране с трудом удавалось удержать взмокшего и охрипшего Чарльза, — но такая банальность быстро надоедала. Тому хотелось больше эстетики, яркости, новизны. Мне — тоже. Халлоу прикинул что-то в уме, и вовлек меня в это почти кинематографическое зрелище вопросом:
— Как думаешь, если напоить его серной кислотой, он быстро сдохнет?
— Поить не стоит. Он должен быть жив, когда мы сбросим их тачку с долбанной горы. А вот полить некоторые участки тела… это можно. Есть риск, что он покинет нас от болевого шока, но это того стоит, — мечтательно заметил я.
Сказано — сделано. Том быстро вернулся с пробиркой. Видимо, на всякий случай, он собрал волосы в куцый хвост, а на руки надел латексные перчатки. Затем привел жертву в сознание пинком по почкам. Безумная улыбка на губах Тома стала еще более веселой. Если бы любящая жена видела его сейчас, она бы предпочла смерть такому мужу.
Кстати, забавная конспирация. Жена, ребенок. Неужели ему ничего не мешало поддерживать иллюзию? Я бы скорее всего избавился от мелкого после первого услышанного вопля. Терпеть не могу, когда что-то мешает спать. А его жена искренне считает примерным семьянином и отличным. Талант, ничего не скажешь.