Он взял со стола окровавленный нож, и поднес к брюху Айка. Чарли испуганно вскрикнул.
— Я не планирую выпускать тебе кишки. По крайней мере, пока, — «любезно» поведал ему мучитель. Затем разрезал рубашку и летние тканевые брюки. И чуть-чуть капнул на оголившуюся кожу. Пыточную камеру огласил истошный визг.
— Визжит, как свинья на бойне, — поморщился я брезгливо. — Заканчивай с ним.
— Тогда я попрошу тебя выйти, — кивнул Том.
Свидания со смертью требуют уединения. Да и я никогда не хотел смотреть, сказать по правде. То, что творилось в голове у Томаса местами поражало даже меня. Главное, наш визави будет мучиться, а всё остальное — мелочи жизни.
Из-за двери теперь ожидаемо доносились вопли ужаса и боли — жертвы. И хриплый голос Тома тоже. Извращённая выходила справедливость, Лу когда-нибудь обязательно сможет оценить. Мальчики возомнили себя хищниками, а потом пришёл кто-то более зубастый и с удовольствием их сожрал. Не очень человечно, но что поделать?
Они сами перешли мне дорогу, сами потеряли статус человека. Если вообще когда-то его имели. Даром, что он в принципе мало у кого имелся. И те, кто пропустил пару ступенек на лестнице эволюции были не более чем скотом. Даже Луиза не из тех, кто будет защищать права свиней.
Спустя двадцать минут Том вышел. Ни единая деталь его внешности не указывала на то, чем он только что занимался. Разве что, несколько капель крови на белоснежных манжетах. Но это мелочи. Аккуратный сукин сын.
Я вернулся в пыточную, и не обнаружил там Чарльза. «Значит, уже оттащили в лазарет. Оперативно», — отметилось в голове. Двое других что-то мычали сквозь свой скотч. Вероятно, хотели попросить о пощаде. Потрясающая наивность, если так. Окажись я на их месте, я бы просил разве что о быстрой смерти. И то, точно зная, что это бесполезно. А вот два придурка похоже на что-то надеялись. На то, что я окажусь добрее Тома, видимо. Хах! Некоторые нюансы мне были чужды, конечно, но в целом — зря.
Том зашел следом за мной, и с заинтересованным видом уселся на высокий черный барный стул, стоящий в углу камеры пыток. Я заметил, что серый костюм на нем так же был немного испачкан в крови, и усмехнулся. Любая аккуратность имеет свои пределы, а у этого любителя викторианского стиля минус один костюм. Шмотки всегда было проще сжечь, и купить новые, чем искать того, кто молча отстирает их от крови.
Позабавившись этой мыслью, я приказал вывести в центр комнаты Гая, второго дружка Дэвиса. Теперь была его очередь подыхать, и я планировал растягивать удовольствия. Этот был безнадежно туп, а тупую скотину я любил меньше кого бы то ни было. Это будет весело. Не Гаю, конечно, но у него здесь вообще одна дорога — в утиль. Что с ним ещё делать, понять и простить что ли?
Я с усмешкой надел плотные перчатки из свиной кожи, затем взял металлический прут, и поместил его в разогретую печку. Когда он раскалился добела, я приказал громилам держать пленника вдвоем, и покрепче. Затем подошел к Гаю, тихо, словно змея, прошипев.
— Сначала я выжгу тебе глаза. Потом, я думаю, придет черед члена и яиц. А потом я запихну этот прут тебе в глотку, тупой ублюдок, и может хотя бы на том свете до твоей пустой башки дойдет, что когда ты трахаешь чужую девку, и хозяин приходит перекинуться с тобой парой слов, то сказать: «с нее не убыло» — плохая идея, мать твою!
Как и ожидалось, тупая скотина что-то промычала сквозь скотч, и попыталась выбраться из лап моих людей. Только это был дохлый номер, а я криво усмехнулся, сквозь плотную кожу начиная ощущать теплоту прута. Я подошел ближе. В черепе этого идиота мозг, технически, должен был отсутствовать, но я все равно вкрутил прут аккуратно. Так, чтобы не задеть то, что этот мозг заменяет. Второй рукой вынул из пасти кляп, так что теперь он мог орать в мое удовольствие. Сколько угодно!
Орал он удивительно музыкально. То есть, нет, он просто визжал, как и предыдущая тупая свинья, но слушать было приятно. Я чувствовал на себе пристальный взгляд Тома, означавший, что ему по вкусу это представление. А по пруту стекала кровь и мутная жижа, когда-то бывшая глазом Гая. У меня получилось не задеть межушную ниточку, которая заменяла ему мозги, так что он был жив. Прижигать раны — это удобно, кровью истечь он тоже не мог. Второй глаз выколоть было еще проще. Он пытался меня укусить, но карающая длань правосудия была вернее, и у него ничего не получилось.