Теперь я кивнул третьему охраннику, чтобы тот снял штаны с нашего дорогого гостя, а сам снова опустил прут в печку. Меня поняли без слов, а урод, стоило громиле спустить с него штаны, тут же обмочился от страха. Удивительно, но он еще ни разу не потерял сознания. Я намерен был это исправить. Так что, снова взяв прут, я почти ласково водил им по паховой области жертвы, пока тот выл от бессилия и боли.
Я думаю, усмешка, игравшая в этот момент на моих губах, могла бы вогнать в панику кого угодно. Я наслаждался процессом. Медленно, не спеша, с каждым движением я все больше нажимал на прут, а Гай вопил все громче и громче. Затем я кивнул моему ассистенту-третьему телохранителю, и тот дал мне в руки большие железные ножницы. Их я тоже раскалил в печи, и… просто отрезал ублюдку то, чем он посмел прикоснуться к моей Луизе. Моей, мать его!
После этого он, наконец, отрубился, и я приказал принести ледяной воды. Я еще не закончил. В помещение довольно скоро внесли широкую деревянную бадью, до краев наполненную ею, и я кивком указал, чтобы ребята опустили тупую башку выродка в нее. С первого раза он не очнулся, зато с четвертого, когда его подержали там чуть дольше необходимого — очень даже.
Я криво усмехнулся. Затем, все теми же ножницами, без труда преодолевая слабое сопротивление Фораса, я быстро обрезал его губы, обнажая презабавную улыбку его белоснежных челюстей. Прутом выбил несколько зубов, и, как и обещал, запихнул зубки ему в глотку. Гай Форас подох от того, что захлебнулся собственной кровью, кажется, спустя два с половиной часа после начала пытки. А его дружок, последний из оставшихся в живых из этой троицы, вынужден был смотреть. Я был почти удовлетворен. Но оставался ведь еще и Робби… На десерт.
Пристально следивший за зрелищем Том, наконец, подал голос.
— Хм. По сравнению с этим я и правда теряю хватку. Ты воистину восхитителен в своем праведном гневе, — эта фраза была попыткой меня поддеть, намекнув, что Луиза стала слишком важна, так что я ее проигнорировал. — Я предлагаю пока посадить этого, — он махнул рукой на Роберта. — В клетку, а самим поужинать и выпить хорошего вина. К тому же, мне надо переодеться. Кровь на белом смотрится красиво лишь до тех пор, пока не высохнет. А Дэвис никуда от нас не денется.
— Идет, — согласился я равнодушно. — Наш последний гость как раз успеет подумать о своем поведении.
Том хмыкнул, кивнул парням, и те бросили Робби в клетку, стоявшую в противоположном от стула углу рядом с двумя соседками. Громилам было велено на всякий случай оставаться в комнате, а мы с Халлоу поднялись на первый этаж «заброшенного» здания. Там у нас было оборудовано что-то вроде мини-квартиры, в которой всегда хранилась сменная одежда, а также вино, и какой-нибудь плебейский перекус, вроде пиццы.
Это было кощунством, запивать пиццу вином, но ничего другого сюда протащить не получалось в силу специфики этого места. Зато здесь был рабочий душ, удобная черная кожаная софа в углу небольшой комнатушки, старый серый ковер под софой, и даже диван, на котором временами спал я.
Вкупе со столиком и двумя креслами, что стояли в центре комнаты, этого было достаточно. Впрочем, Том даже в этих спартанских условиях ухитрялся приводить себя в безупречное состояние. С точки зрения внешнего вида как минимум. Он вошел в комнату спустя, наверное, двадцать минут после меня, однако теперь на нем снова был идеальный белый костюм, странно сочетавшийся с фиолетовой рубашкой и черными туфлями с острым носом. На руках его были белые перчатки, как и всегда, да и причесан он был волосок к волоску. Глядя на его зализанные назад блондинистые волосы, я отстраненно поражался скорости и способности привести себя в порядок в любых условиях, так свойственных этому человеку.
Он сел напротив меня, и я протянул ему бокал вина и подвинул в его сторону коробку с холодной пиццей. В тишине мы поели, обоюдно не желая говорить о чем-то, а потом вернулись в пыточную. Том снова уселся на то же самое место. Я приказал вытащить последнего из оставшихся «гостей» в центр помещения, потом достал из принесенной раньше сумки фотоаппарат, и вручил Тому.
— Будешь снимать. Есть у меня одна забавная мысль касательно того, что о нем должна узнать сестра.
Томас равнодушно кивнул, принимая из моих рук устройство. Он не первый раз был моим оператором, да и я не раз служил им для него, так что просьба не вызвала ни удивления, ни протеста. Спустя полминуты блондин заявил.
— Съемка начата. Жги!
Я ухмыльнулся, понимая, что это своеобразный намек на обстоятельства смерти предыдущего подонка, и встав так, чтобы мое лицо не попадало в кадр, снова взял прут руками в перчатках, раскаляя его до максимума. Парням участь стать звездами нашего любительского кино не грозила, так как они были в красных масках. Я обратился к Дэвису, слегка изменив голос, чтобы его невозможно было узнать.