— Я тоже.
— Но не все… — Она закрыла глаза, на ее лице отразилась усталость. Она теребила свой шарм на браслете. — Я бы хотела снова играть на скрипке. Хочу услышать ее… — она положила руку на сердце, — здесь.
— Знаю. — Это было несправедливо. Все происходящее вокруг было несправедливо. Мика смотрел, как одна кровавая слеза скатилась по ее щеке. Появилось кровотечение. Начало конца.
Его охватило бессилие. Он хотел бы пообещать хоть что-то, сказать, что защитит ее, избавит от боли. Впрочем, любые слова звучали глупо и нелепо. Многое теряло смысл перед лицом настоящего страдания.
— Я посижу здесь, хорошо? Я никуда не уйду. Я буду с тобой рядом.
Время шло. Он не мог уследить за тикающими минутами, отмечая последние часы жизни Амелии. От этой мысли у него сжималось сердце. Она еще так молода. Слишком талантлива, храбра и красива.
Прошло немало времени, прежде чем Мика увидел, как расслабились нахмуренные брови, а напряжение на лице окончательно растаяло в бессознательном состоянии.
Через некоторое время Элиза вошла и села рядом с ним. Даже сквозь защитный шлем он видел ее боль и усталость.
— Ты хороший мальчик, — тихо сказала она.
Мика не знал, что ответить на это, чтобы не разразиться слезами, поэтому промолчал. Он смотрел на белые стены, пока его зрение не затуманилось, и молился за Амелию до самой ночи.
Казалось, его молитвы отскакивали от потолка палатки и падали обратно на колени, такие же бесполезные, как и он сам. Но ничего другого сделать невозможно, и он все равно молился.
Мика проснулся от криков. Он вскочил на ноги, адреналин хлынул в его вены. На мгновение он не понял, где он и почему находится.
Очки наполовину упали с его лица, и он надел их обратно. Перед глазами мелькали белые тканевые стены, пол, покрытый пластиком, и Амелия, тихо и неподвижно лежащая в своей постели.
Медсестра склонилась над кроватью, пытаясь перевернуть ее на бок. Элиза встала с другой стороны и достала автоинъектор из сумки Амелии на прикроватной тумбочке. Амелия была неестественно жесткой, ее лицо посинело и напоминало маску, глаза оставались закрытыми, язык вываливался изо рта.
— Чем я могу помочь? — воскликнул Мика.
Элиза схватила автоинъектор и воткнула его в шею Амелии. Тело Амелии напряглось.
— Что вы делаете? — в шоке спросила медсестра.
— Останавливаю ее приступ, — огрызнулась Элиза.
— Вы не можете остановить тонико-клонический припадок!
— Это может. — Элиза положила использованный инъектор в контейнер для утилизации медицинских отходов рядом с раковиной. — Если мы поймаем его достаточно быстро.
Мика с ужасом смотрел на напрягшееся тело Амелии. Она выглядела растянутой, сухожилия выделялись, мышцы натянулись.
— Что я могу сделать?
— Ждать. — Элиза схватила его за руку.
Через десяток мучительных секунд Амелия судорожно вздохнула, на мгновение дернулась, а затем обмякла, ее глаза закатились куда-то назад. Элиза положила ее на бок, наклонила подбородок и проверила дыхательные пути.
— Она без сознания, но дышит.
Мика прижал пальцы к запястью Амелии, чтобы убедиться в этом. Пульс бился слабо, но был. Ее кожа горела так, как, по его мнению, не может пылать у человека.
Медсестра недоверчиво уставилась на Элизу.
— Как вы это сделали? Что вы ей дали?
— Теперь это не имеет значения, — устало отозвалась Элиза. — Это был последний укол.
— А больше ей не нужно? — спросил Мика.
Элиза вытерла слабые полоски крови, запекшиеся в уголках глаз Амелии. И подняла на него измученный, затравленный взгляд.
— Только если она выживет.
Глава 29
Уиллоу
Уиллоу заметила за линией деревьев какое-то движение, вспышку красного цвета. Она вытерла лицо тыльной стороной руки и посмотрела еще раз.
Сайлас перешагнул через проволоку и скрылся между деревьями. Это был уже не первый раз, когда он исчезал без всякой причины. Куда он, черт возьми, направился? Что задумал?
Они тренировались утром и днем, но Сайлас вел себя рассеянно и грубо. Когда он во второй раз ударил ее по ребрам «тренировочным» ударом, достаточно сильным, чтобы выбить дыхание из легких, Джерико вмешался и отчитал его.
Сайлас только скривил губы.
— Зачем мне тратить время на крысу из сточной канавы? — И ушел.
В кои-то веки Уиллоу его не винила. Он злился и страдал. Это ужасное ожидание близкой смерти выводило всех из равновесия.
Она направилась к деревьям, не успев подумать, что делает. Проходя мимо последней теплицы, Уиллоу схватила одну из бейсбольных бит с шипами, которыми жители «Свит-Крика» отбивались от зараженных диких животных. В лесу это могло ей пригодиться.