XX.
Саханов волновался не даром. Ему сегодня решительно не везло. В последний заезд прибежал Васяткин и вызвал его в корридор. По лицу друга Саханов догадался, что дело не ладно. -- Что случилось, Алексей Иваныч?-- предупредил неловкое начало Саханов. -- Видишь ли... да... Не хочешь ли сигарку? -- Убирайся ты к чорту со своими сигарками. -- Ты не сердись... Я, право, тут ни при чем. -- Понимаю, понимаю... Красавин пригласил всех обедать, кроме меня? -- Гм... Прямо он этого не говорил, а только не нащвал твоей фамилии. Может быть, это от разсеянности... Мне кажется, все-таки... -- ... что будет лучше, если я не пойду с вами?-- добавил Саханов и захохотал.-- О, милый друг, как я понимаю все эти тайны мадридскаго двора... Да мне, собственно говоря, и чорт с ним, с Красавиным. Я давно бы уехал, если бы не приехал с своей дамой... Я должен ее проводить обратно. Васяткин по безтактности поторопился успокоить друга относительно последняго. -- Ничего, ее проводит Бургардт... да. Я провожаю Шуру, Ольга Спиридоновна увезет немушку... -- Отлично, -- согласился Саханов.-- Я даже не вернусь, а ты скажи Марине Игнатьевне, что меня вызвали в Петербург по телефону. Трудно себе представить то бешенство, которое охватило Саханова, когда он разстался с своим другом Васяткиным. Он слышал, как кровь стучала у него в голове, а перед глазами все сливалось в какую-то мутную полосу. Он остановился в буфете и залпом выпил две больших рюмки водки, повторяя про себя одну фразу: -- Да, так вы вот как... Очень хорошо! Все положение дел теперь было ясно, как день, и Саханов скрежетал зубами от ярости, возстановляя в уме всю картину нанесеннаго ему оскорбления. А кто писал в газетах о разных проектах Красавина? Кто ему помогал рекламировать его предприятия, закидывать грязью конкуррентов, вообще -- пользоваться прессой, как общественной силой? А биржа? Отчеты о движении разных бумаг? Походы против банков? Корреспонденции о промышленном оживлении провинции?.. Перебирая все это в уме, Саханов пришел к твердому убеждению, что лично Красавин не мог решительно ничего иметь против него, а что настоящую "выставку" ему устроили его же собственные друзья, т. е. Бургардт и Васяткин. О, это было ясно, как день... Они хотели заполучить мецената только в свои руки и вытолкали его в шею. -- Человек, рюмку водки... А кто вывел в свет того же Бургардта? Кто открыл его публике? Он -- Саханов, дурак Саханов, идиот Саханов, который доставал из огня каштаны для своих милых друзей, чтобы они его выгнали потом на улицу, как водовозную клячу. -- О, они будут меня помнить, негодяи!-- ругался Саханов, шагая по платформе в ожидании поезда в Петербург.-- Нет, я не останусь в долгу... Когда Васяткин забежал в ложу сообщить дамам приглашение на обед и сообщил на пути, что Саханов вызван по телефону в Петербург, Бургардт и Бачульская только переглянулись между собой. -- Саханов