ичью пролетку, гремевшую по мостовой. Да, у женщин есть страшный недостаток -- все оне напоминают одна другую, как монеты одного чекана. Даже горе не делает их разнообразнее. Марина Игнатьевна только повторила то, что ему говорили другия женщины. Да, оне тоже кончали великодушием, когда ничего другого не оставалось. Бедная Марина Игнатьевна... Мысль о женитьбе приходила Бургардту несколько раз и без совета Бачульской. Но для ея реализации у него просто не хватало смелости. Доходило до того, что он представлял себе обиженное лицо человека Андрея, который, конечно, не одобрит женитьбы на немушке. А там Анита, мисс Гуд, Гаврюша, добрые знакомые... "Вот нет Шипидина, -- подумал Бургардт, привыкший в трудныя минуты своей жизни хотя заочно обращаться к неизменному старому другу.-- Он бы разсудил и решил все сразу"... Дома Бургардта как-то все начало теперь раздражать, и он делался придирчивым, что было уже совсем не в его характере. Вообще, он жил сейчас раздвоенной жизнью, и дома у себя ему казалось пусто. Какой нибудь выход из такого ненормальнаго положения должен был быть, и нормальный здоровый человек давно бы его отыскал. Самим собой Бургардт чувствовал себя только на Морской, и в один из визитов к мисс Мортон у него явилась счастливая мысль, именно, отчего бы не сездить куда нибудь вдвоем, стряхнув с себя эти серые будни. Побыть вдвоем несколько дней, вне всяких условий, вне раздражающих мелочей, вне той паутины, которой опутана жизнь каждаго... Да, это была счастливая мысль. -- Если бы мы сездили на Иматру?-- предложил Бургардт, когда мисс Мортон приняла скучающий вид. Она как-то вздрогнула и посмотрела на него удивленными большими глазами, а потом улыбнулась своей загадочной улыбкой. -- Дня на два, на три...-- продолжал свою мысль Бургарди.-- Будем совершенно одни... Да, хорошо? Она как-то боязливо прижалась к нему и долго держала его руку в своих руках. Потом в записной книжке появился ответ: -- Как хочешь... На нее находили минуты такой милой покорности, когда она точно боялась кого-то разбудить. -- Главное, никого-никого знакомых, -- обяснял Бургардт.-- Совершенно одни... Горы, лес, чудныя озера... Ах, как мы будем счастливы, когда будем чувствовать себя совершенно свободными, и весь мир на время исчезнет для нас. Ведь это называется счастьем... Записная книжка ответила той же фразой: -- Как хочешь, милый... Как все безхарактерные люди, Бургардт, не откладывая дела в долгий ящик, решил, что они выедут завтра же. -- Как хочешь, милый... -- Да, я этого именно хочу! Каждый человек имеет право быть самим собой хоть два-три дня... Мысль об этой поездке точно опьянила Бургардта, хотя дома он и не сказал прямо, куда едет и насколько времени. Явилась та маленькая домашняя ложь, которая окутывает нашу жизнь и гнездится в каждой комнате, как паутина по углам. Анита сделала вид, что ей все равно -- это тоже была маленькая домашняя ложь. Девочка выдержала характер и не стала разспрашивать, куда он едет. Она знала только одно, что он едет не один. Бургардт ужасно торопился, точно человек, который в первый раз решается ехать по железной дороге и боится опоздать, потерять багаж и пропустить какой-то роковой срок. Когда он заехал на следующий день за мисс Мортон, она встретила его с равнодушной усталой улыбкой. -- Вы, кажется, не рады этой поездке?-- участливо спрашивал ее Бургардт. -- Нет, рада...-- совершенно равнодушно обяснила она. Бургардт боялся какой-нибудь неожиданной встречи с кем нибудь из своих многочисленных знакомых, пока поезд идет до Выборга, и решил вперед, что упорно будет сидеть в вагоне. Но на финляндском вокзале уже встретился знакомый доктор, ни имени, ни фамилии котораго он не знал. -- На дачу?-- спрашивал доктор, походивший на купца с Сенной, и, не дожидаясь ответа, прибавил с улыбкой:-- А я тоже на дачу и нагружен, как верблюд... Он глазами показал на картонки и свертки, которые держал в обеих руках. -- До свидания, -- прощался он.-- Как видите, я добросовестно исполняю роль дачнаго мужа... Это еще было милостиво. Доктор был мало знаком и встреча не могла иметь угрожающаго характера. Другое дело если встретить Саханова, Бахтерева или Бачульскую. Само, опасное было доехать до границы Финляндии, а там уже дачныя места делаются реже, и публика больше финская. Бургардт заметил, что и мисс Мортон волновалась и тревожно поглядывала на железнодорожную публику. Впрочем, она успокоилась, когда поезд миновал Озерки. Бургардт смотрел в окно вагона и вспомнил почему-то покойную мисс Гуд, которая всегда любила Финляндию. Сколько раз они ездили вместе вот по этой самой дороге, а теперь старушка лежит на своем кладбище. Мисс Мортон точно понимала мысли Бургардта и, когда при выезде из Петербурга направо мелькнула колокольня католическаго кладбища, показала ему на нее и сделала грустное лицо. Когда поезд проходил мимо, Озерков, Бургардт молча показал на блеснувшее в зелени озеро. Смерть и жизнь шли рука об руку... До самого Выборга не случилось ничего особеннаго. Толстяк доктор выскакивал на каждой станции, где был буфет, и торопливо что нибудь ел. -- Люблю чухонцев, -- обяснял он Бургардту, когда тот вышел в буфет купить бутылку лимонада.-- Как едят, как едят -- куда нашей прославленной Москве! Нужно уметь есть, а здесь именно умеют есть. Доктор точно преследовал, и Бургардт напрасно ждал, когда он, наконец, исчезнет. Разсчет, что он выйдет на какой нибудь промежуточной станции до Выборга -- не оправдался. В Выборге мисс Мортон захотела прогуляться, чтобы подышать воздухом -- доктор оказался опять в буфете и опять что-то ел. -- "Это, наконец, свинство", -- подумал Бургардт. Бургардт окончательно разсердился, когда, выезжая из Выборга на Иматру, он увидел торчавшую из окна вагона докторскую голову. Получалось что-то вроде преследования, и Бургардт возненавидел ни в чем неповиннаго представителя медицины. -- "А, чорт, вероятно, он тоже тащится на Иматру, а говорил, что едет на дачу", -- думал Бургардт. Мисс Мортон была все время какая-то вялая, и Бургардт заметил, что она нюхает воздух. -- Меня преследует запах моих любимых духов Grabe-Apple, -- обяснила она в своей книжке.-- Я чувствую, как у меня начинает кружиться голова... Конечно, это было от неподвижнаго сиденья в вагоне.