— Высок? Низок?
— Среднего роста, плотный, седые волосы подстрижены под бобрик. На левой руке не хватает безымянного пальца. Может быть, применим детектор лжи? — съязвил Теплов.
Чернявский пропустил его замечание мимо ушей.
— Говорите дальше.
— Что?
— Вы были у него в доме?
— Да.
— Опишите обстановку.
Теплов поерзал на стуле:
— Ну, это не так просто. Извините, я не писатель...
Губы Чернявского расползлись в ехидной усмешке:
— Ничего. Мы простим вам погрешности стиля. Итак, живее!
— М-м, за мной пришли в гостиницу и сказали, что я должен немедленно одеваться...
— Вы жили в гостинице? — оживился Чернявский.
— Да.
— Где? В какой?
— У арочного моста. Очевидно, вы помните это место, там еще есть небольшой кабачок...
— Продолжайте, — отрезал Чернявский.
Теплов удивленно вскинул бровь.
— Что вы от меня хотите?
— Рассказывайте.
Теплов пожал плечами.
— Как вам угодно. Итак?
— За вами пришли в гостиницу, — нетерпеливо подсказал Чернявский.
— Совершенно верно. Меня долго вели какими-то переулками, пока, наконец, не показалась вилла — двухэтажная, под красным железом, с резной металлической решеткой. В вестибюле, где меня заставили довольно долго ждать, было одно широкое окно, паршивый кафельный полустертый пол и два или три кожаных стула.
— А больше вы ничего не заметили в вестибюле?
— Ах да, по углам стояли четыре большие пальмы...
Чернявский кивнул. Во время разговора он держал руку в кармане пиджака, теперь она расслабленно постукивала костяшками пальцев по столу.
— Кабинет у хозяина шикарный, ничего не скажешь, — продолжал между тем Теплов. — Справа — широкий красный диван, на полу большой мягкий ковер, по стенам — очень много картин и полочек с различными статуэтками...
Иванов сел рядом с Чернявским. Что-то шепнул ему на ухо.
— Ладно, ладно, — поморщился тот.
Инженер налил в стаканчики коньяку.
— Извините нас, господин Семушкин, — сказал он миролюбивым голосом и протянул ему стаканчик. Другой взял Чернявский, небрежно приподнял перед глазами:
— У нас не было другого выхода, сами понимаете.
Теплов кивнул.
— Теперь, кажется, все прояснилось...
— Да-да.
Чернявский пил коньяк маленькими глотками.
— У вас отличная выдержка.
Он помолчал.
— Вы, очевидно, знаете, что на ваш счет ежемесячно откладывается довольно крупная сумма, а в случае выполнения задания вы получите определенный процент с тех доходов, на которые все мы рассчитываем...
— Мне говорили об этом.
— Ну, вот и отлично.
Иванов убрал со стола остатки трапезы, бутылки спрятал в шкаф, закрыл на ключ.
— Сначала уходите вы, — сказал он Чернявскому.
Иностранец крепко пожал Теплову руку, холодные глаза его смеялись.
Теплов понял — только теперь, только сегодня все и начнется. Нужно встретить Норматова...
В этот вечер он долго не мог уснуть. В комнате было душно. Гриша взял постель и поднялся по лестнице на плоскую крышу. Легкий ветерок шевелил листья на старых вязах, шуршал сухими травинками на соседском сарае.
Он лег на спину и увидел черное бездонное небо. Словно гигантские богатыри, упирались в светлую полоску Млечного Пути могучие минареты медресе — там, у самых остроконечных вершин, напоминающих шлемы, проплывали редкие хлопья облаков.
Что будет завтра, чем порадует его новый день?
Где-то далеко в саду играет духовой оркестр. И сердце щемит... Уже больше года не был он дома. Как там мама, как братишки и сестренки?.. Есть и еще один человек, о котором Гриша думает с особой нежностью. Есть еще один человек. Далеко-далеко отсюда...
Музыка тревожно врывается в неспокойные сны Теплова. Он ворочается в горячей постели, шепчет что-то сухими губами. И стройные минареты пронзают облака в середине огромного полога неба. И звезды горят, как огоньки раскинувшегося под холмами города.
Галя
Страшно сегодня Гале. Страшно не оттого, что вечер, не оттого, что деревья шумят в саду, что ходит ветер мягкими крадущимися шагами по железной кровле. Страшно от ни с кем не разделенных мыслей. Оттого, что некому вылить душу.
— Каримчик!.. Ох, как ты меня напугал, — обессиленно откинулась она к стене. В комнате полумрак. Лицо у Гали белое, как у привидения.
— Вижу, никого нет. И Джек помалкивает, — смущенно проговорил Карим, задерживаясь у порога. — Почему сидишь в темноте?
Вопрос остался без ответа.
У Гали отлегло от сердца. Приход Карима отогнал невеселые мысли.