Тоннель тянулся все дальше. Всё те же кирпичи, всё тот же ровный каменный пол.
Скоро метрах в пятидесяти по ходу Теплов увидел в стене с левой стороны темное пятно. Это был боковой ход. Гриша внимательно прощупал его фонариком. Стены не были облицованы; из глубины прохода тянул свежий воздух.
Снова донесся издалека отраженный сводами собачий лай. Теплов решительно свернул в боковую галерею.
Овчарка, радостно повизгивая, подкатилась к его ногам.
— Джек, Джек, — ласково потрепал он собаку.
А Джек продолжал повизгивать. Теплов поднял фонарик и увидел шагах в трех от себя глубокую яму. Он нагнулся и разглядел внизу что-то очень похожее на перевернутую кверху зубьями борону. Только зубья были длинные, и на них что-то белело. Теплов склонился еще ниже и все понял. Видимо, волчья яма предназначалась для очень пылких искателей приключения. Скелеты частью распались, частью все еще торчали на иглах.
Фонарик продолжал ощупывать дно. А это что такое? Темная масса в углу ямы зашевелилась, и старший лейтенант услышал легкий стон. Джек снова взвизгнул и, облизываясь, уставился на хозяина.
— Э-эй, кто там? — крикнул Теплов, направляя фонарик на неизвестного.
Человек приподнялся на руках, повернул голову, и Гриша узнал Корелова. Видимо, стальная игла пробила ему ногу.
— Вы слышите меня? — повторил Теплов, стараясь лучом фонарика, направленным в глаза мастера, привести его в чувство.
— Я не могу, — простонал Корелов. — Не могу подняться.
— Ловите шнур, — приказал Теплов, — подхватите ногу, а я попробую подтянуть.
Хорошо еще, что он не выбросил поводок. Корелов, постанывая, обвязал ногу, и старший лейтенант осторожно потянул за шнур. Скоро нога была освобождена.
Мастер с трудом снял рубаху и перетянул рану. Затем он откинулся к стене и снова потерял сознание.
Присев на корточки, Теплов задумался: «Где же второй?.. Почему он не свернул в боковую штольню? Как здесь оказался Корелов?»
А случилось вот что. У них не было фонарика. Чернявский пошарил в карманах и нашел зажигалку. Фитилек едва освещал небольшое пространство под ногами. А им надо было спешить: с минуты на минуту могла нагрянуть погоня.
Чернявский подтолкнул замешкавшегося Корелова.
— Иди вперед.
Отставив руку с хозяйственной сумкой, Корелов нерешительно оглянулся.
— Иди, иди, — повторил Чернявский, освещая его бледное лицо зажигалкой.
Мастер осторожно ощупал ногой ступеньку. Шагнул. Снова ощупал.
— Так мы будем тащиться целую вечность, — проворчал Чернявский, жарко дыша ему в затылок.
«Можешь сам указывать дорогу», — хотел возразить Корелов, но промолчал и покорно ускорил шаг. Он уже изучил высоту ступеней и теперь мог свободно соизмерять с ними свои движения.
Они вышли на площадку. Чернявский вспомнил, что боковой тоннель на плане помечен крестиком.
Корелов прошел мимо.
— Сюда, — прошептал Чернявский. От сильного дуновения ветра зажигалка погасла. Они остановились. Чернявский, чертыхаясь, щелкал колесиком. Искры вылетали, но фитилек не загорался. Между тем Корелов отстранил Чернявского плечом и шагнул вперед.
— Дмитрий, постой! — неизвестно чему испугавшись, крикнул Чернявский.
Впереди послышался неясный шум. Корелов вскрикнул.
— Митя! Митя-а! — закричал Чернявский.
— А-а!.. — гулко отозвались своды.
Прижимаясь повлажневшей спиной к осыпающимся глиняным стенам, Чернявский пополз вперед. Через несколько шагов он остановился. Нет, так нельзя, если впереди что-то случилось, он должен зажечь свет. Он ободрал себе все пальцы, пока не вспыхнул фитилек.
Чернявский поднял зажигалку над головой и сжался от ужаса. У самых его ног зияла черная яма. Края медленно осыпались. Он отпрянул назад, тяжело перевел дыхание. Как же это? Значит, если бы впереди шел не Корелов, а он, Чернявский, то... Страшная мысль вызвала тошноту и непривычную слабость в ногах.
И все-таки он подполз на четвереньках и заглянул в яму. Слабый свет зажигалки вырвал из темноты острые зубья. Чуть правее, скорчившись, неподвижно лежал Корелов.
Чернявский вздрогнул, зажигалка выскользнула из онемевших пальцев и, упав в яму, погасла.
Чернявский отполз и, поднявшись, побежал назад. Его охватил безотчетный страх. Дохлый мстил ему и после своей смерти. Значит, еще и тогда он все знал. И все же направил именно по этому пути.
Но если боковой ход — ловушка, значит, следует все время идти прямо? Впереди тоже могут быть ловушки, но у Чернявского не было больше выбора.
Тоннель становился все у́же. Скоро кирпичная облицовка кончилась.