Переводя дыхание, Чернявский сел. И тут же снова вскочил, дрожа от страха. Собака! Он отчетливо слышал далекий лай. Они пустили по следу собаку... Идиот, как он сразу об этом не догадался? Страх придал ему силы. Он побежал, пригибаясь, по низкому лазу. Далеко впереди мутным пятном струился сумеречный свет. Сердце Чернявского взволнованно застучало.
Однако метров через сто пришлось опуститься на четвереньки. Потом он лег на живот и упорно пополз вперед.
Скоро стало видно отверстие, а сквозь него — кусочек голубого неба. Над зеленой былинкой кружилась желтая бабочка. Лаз поднимался, ползти становилось все труднее. Коленки скользили, земля уходила с легким шорохом.
Еще немного, еще метра два — и он на свободе.
Рука ухватилась за выступ, тело с трудом подалось вперед.
Совсем рядом, в каком-нибудь полуметре от него рос пышный кустарник; доносился ровный шум воды. В синем небе носились стрижи. А чуть повыше протянулась ровная, как стрела, полоска — след реактивного самолета.
Чужая земля. Чужое небо.
В кустах что-то зашуршало. Чернявский увидел змею. Она словно переливалась в траве, временами останавливалась, временами приподнимала хищную голову.
«Кобра!»
Чернявский оттолкнулся, чтобы сползти назад. Но тело было словно ввинчено в узкое отверстие.
«А что, если здесь ее нора?» — со страхом подумал он.
Змея заметила его, приподнялась, стала медленно раздувать «капюшон». Чернявский схватил горсть глины. Стоя «свечкой», кобра раскачивалась перед лазом.
Чернявский размахнулся, насколько ему позволяло пространство, и бросил глину в змею. Она сразу будто переломилась, но в следующее мгновение снова сделала «свечку».
Чернявский отчаянно заработал ногами — назад, назад, назад... Но тело словно срослось с землей, словно пустило в нее корни. Ни сдвинуться, ни шевельнуться. Чернявский видел немигающие стеклянные глазки змеи, слышал шорох подтягиваемого к отверстию тела.
Кто-то рванул его сзади. Он вскрикнул от неожиданности. В то же время что-то омерзительно холодное скользнуло по руке. Он не сразу сообразил, что случилось. Мохнатый клубок катался у ног.
Собака сцепилась с коброй. Еще несколько мгновений, и змея, конвульсивно дергая хвостом, застыла возле Чернявского. Овчарка, жалобно заскулив, откатилась в сторону.
— Стой! Стой! — послышался сзади голос Семушкина.
Чернявский нырнул в лаз, откинув колючие ветки, скатился с бугра. Бежать по открытому месту было опасно. Он прильнул к серому дувалу, быстро семеня ногами, свернул за угол...
Теплов высунулся из лаза, посмотрел по сторонам — никого. Мертвый Джек лежал у самого входа. Рядом — перекушенная собакой змея. «Ушел! — подумал Гриша. — Теперь ушел».
У медресе его ждал подполковник Норматов. Едва только взглянув на своего помощника, он понял, что его постигла неудача. Доклад Теплова выслушал с мрачным лицом. Хмуро кивнул:
— Ну что ж, попробуем вызволить хотя бы Корелова.
Он приказал одному из сотрудников принести лом, топор и веревку подлиннее.
Однако когда пришли в боковую штольню и осветили яму, Корелова в ней не оказалось. Тогда в спешке Теплов не заметил узеньких ступеней, подымающихся из ловушки на противоположную сторону. На них была кровь.
Норматов и Теплов спустились по веревке вниз и, поднявшись по лестнице, оказались в узком коридорчике. Метрах в пятидесяти он делился веером на три еще более узких прохода.
Чекисты в раздумье остановились: «Которым из них воспользовался Корелов?»
Счастливчик Корелов
Все-таки, что там ни говори, а Корелов родился под счастливой звездой. Во-первых, он должен был «влипнуть» еще тогда, когда Карим обнаружил на куполе вмурованные в облицовку бутылки. Не «влип». Во-вторых, он должен был повиснуть на одной из рогатин на дне этой ямы. Не повис. Только слегка повредил мягкие ткани ноги. И, наконец, чем объяснить тот странный факт, что чекисты не взяли его сразу. Это было самой крупной удачей, потому что уже через десять минут после того как потух фонарик Теплова, он выбирался по лесенке на противоположную сторону штольни. С ним была зажигалка, которую обронил Чернявский. Он мог хотя бы приблизительно ориентироваться в сплошной темноте, обступившей его со всех сторон.
Боль в ноге прекратилась — видимо, помогла тугая повязка. Корелов прошел несколько метров по штольне — на этот раз очень осторожно, старательно освещая дорогу зажигалкой, и остановился перед развилкой. Куда сворачивать? Если ход приведет к тупику, придется возвращаться, а возвращаться Корелову не хотелось. Он понимал, что рано или поздно за ним вернутся. И положился на удачу.