Он отказался от грандиозного плана по захвату остатков вражеской армии силами боглинов, переброшенных через Кохоктон колдовством, он отказался от идеи кидать в самых важных врагов глыбы льда или камни. У него была сила, но за нее приходилось платить. При этом он знал, что потерял значительное количество боглинов. Кто-то сдался врагу, а кто-то просто убрел, чтобы жить своей жизнью или вернуться в свое гнездо.
Эш взлетел с земли на рассвете, забил по воздуху огромными крыльями, чувствуя, как сдвигается реальный мир. На западе четыре столба пепла поднимались в затянутое облаками небо. Четыре из недавно образовавшихся вулканов все еще извергались. Созданные ими облака пепла и миазмы изменили солнечный свет.
К северу от Внутреннего моря у него осталась еще одна армия, но она была слишком далеко, чтобы захватить остров. Он бросил эти силы на осаду сети естественных пещер и укреплений, принадлежащих Моган, на дом могучих северных Стражей. Но воины увязли в бесконечных мелких стычках, которые требовали почти постоянного внимания Эша. Страж-альбинос Лостенферх, его лейтенант, владел магией, но не умел обращаться с лучниками и каждый день тратил время Эша.
Эш забыл о своих северных воинах. Их очень мало, и они придут слишком поздно. Им не удалось отвлечь Моган никакой ценой.
На востоке у него стоял Орли. В Орли было слишком много того, чего не хватало Лостенферху. Эш устал от бывшего человека и его постоянных требований. Силы Орли могло хватить, чтобы отвоевать остров, — или не хватить. Эш плохо разбирался сам в себе, но вынужден был признать, что это нападение удивило его. Лот, оказывается, не просто остался жив, но и получил новую силу.
Эш поднял голову. Орли никогда не мог противостоять Лоту.
Да еще время, время, время. Внезапно его стало так мало.
Я должен буду пойти сам.
Это может быть ловушка.
Как он это сделал, мой враг? Как он нашел все эти силы и распределил их по всем путям?
Они все против меня.
Я должен победить их всех.
Но сомнения продолжали терзать его. Все запуталось. Он больше не видел будущее, он с трудом вспоминал ловушки, которые когда-то заметил в эфире.
Как Лот сбежал от меня? Почему его рабы так верны?
Часть его многочисленных разделенных «я» двигала основную армию вдоль северного берега реки Кохоктон, другая руководила фуражирами, а третья готовила заклинания в эфирном пространстве. Слишком много частей его разума переполнились, он подсчитывал потери и пытался понять, сколько у него врагов, но информации не хватало.
Я верну колодец и убью Лота.
В какой-то момент я столкнусь с волей.
Тогда я повернусь и возьму врата.
Но даже это было сложное будущее. Эш потерял союзника и утратил контроль над вратами. Он уже не знал, кто ждет по ту сторону — друг или враг.
Одно из его многочисленных, занятых планированием «я» предложило очень простой выход. Измену.
«Никогда!» — крикнул он.
Но идея никуда не делась.
Габриэль приказал устроить грандиозный смотр, но, проснувшись на следующее утро от звуков рвоты, стал сомневаться. Он вообще не понял, стоит ли тратить на все это время, и уже твердо решил отменить смотр. К моменту открытия врат все ускорялось, все как будто текло вперед.
Бланш вытерла рот и со стоном рухнула на кровать.
Мастер Никодим появился в дверях — как всегда вовремя — с чашкой чего-то, что пахло счастьем: яблоками, корицей, мятой, медом и лимонами. Запах вполз под задернутый полог.
— Чудесно, — сказала Бланш, мастер Никодим снова задернул полог, и она сделала глоток: — Ой…
Она села. Габриэль улыбнулся.
— Не смешно. Вообще.
Габриэль изо всех сил старался не улыбаться.
— Я не спала. Если так будет и завтра, то я больше не хочу с тобой ложиться. Я не хочу беременности. Не хочу чувствовать себя так плохо. Не хочу, чтобы ты помнил, как меня рвет в таз.
Габриэль лег на спину и посмотрел на нее.
— Это может случиться завтра, — сказал он. — Мне кажется, для этого я был рожден и всю жизнь только готовился к этому. У меня нет времени на смотры. Нужно велеть Юлию отозвать приказ. Пустая трата времени, чистое тщеславие.
— Или укрепление боевого духа и единства.
Бланш очевидно стало лучше, она с удовольствием допила свой утренний напиток, поставила чашку на пол и перекатилась к нему.
— Понимаю твою идею. Но их пятьдесят тысяч человек. Нужно четыре часа, чтобы они вышли на парад, и четыре часа, чтобы они ушли. Они… — Он замолчал, потому что она оказалась совсем близко.