Его меч прошел сквозь стену, как острый нож сквозь брюхо рыбы: сначала медленно, с большим трудом, затем легче и наконец заскользил свободно. Вонзив клинок поглубже, он пошел по кажущемуся бесконечным коридору, протаскивая меч сквозь лабиринты мысли Эша.
Он ничего не мог с собой поделать. Он смеялся. Он выпустил часть Шипа, чтобы тот посмотрел, что происходит, и Шип тоже засмеялся. А потом они начали громить подсознание Эша.
Эш потерял своего врага. Он парил над темными холмами, разглядывая дымящиеся руины, оставленные его дыханием, но не видел никаких следов. Враг снова мог ускользнуть. Или умереть.
Эш был сбит с толку, потому что заклинание его противника все сильнее и сильнее напоминало заклинания его помощника Шипа, о чьей смерти Эш жалел, как старуха может жалеть о былой любви, наполовину вспоминая счастье, а наполовину выдумывая.
Пока часть его разума, занятая непосредственно боем, искала врага, у его сознания были и другие задачи: он еще раз пролетел вдоль линии холмов, выдыхая адский огонь в темный и заснеженный лес и поднимаясь на волне жара, чтобы посмотреть на север, на стены Альбинкирка.
Его огромные армии пришли в полный беспорядок, но его планы исполнялись. Армии людей увязли у врат. Его рабы нуждались в приказах. Воля отвлеклась, все ее силы были устремлены на взлом врат.
В это же время Орли и его маленькая армия заходили на поле с севера. Их было совсем немного, но Эш уже подготовил пятерых командиров, и он потянулся через эфир и дал им цель, заставив каждого изучать, анализировать, передавать информацию и приказы.
У каждого был избранный телохранитель из рогатых рыцарей. Каждый мог бежать весь день и всю ночь со скоростью лошади. Эш послал одного на юг, к своей армии боглинов на берегу реки. Другого — на юго-восток, возглавить атаку на Пенрит, очевидный ключ к армии людей. Третьего — захватить стены Альбинкирка. Самого Орли он заставил атаковать Лиссен Карак в реальности, это было необходимо для задуманной им игры. Последнего, не самого худшего и не самого лучшего, Эш поставил во главе своего легиона черных троллей, каменных троллей с самых высоких гор. Велел идти к ним и стоять молча.
Потому что Эш понял, что резервы — это ключ к победе. И хотя он не видел в ближайшем будущем нужды в таком мощном подкреплении, он понимал, что сегодняшняя победа лишь обещает, что будут еще дни и еще враги среди миллионов сфер.
Но его план работал, его рабы держались вместе, и он уже вполне был способен разрушить удивительно мощный союз, а затем отогнать одайн от врат. Своих «союзников». В тот момент, когда воля показала свою слабость, он решил покончить с ней. Он мог победить и без нее. Он просто хотел, чтобы одайн исчезли.
Он скучал по Шипу, самому близкому подобию друга, которое у него было за всю жизнь. Он хотел злорадствовать, но было не с кем. Тем не менее воздух темнел под его крыльями, и Эш сиял в своем злобном великолепии.
— Я буду воевать с небесами, — сообщил Эш хаосу под своими крыльями. — Я все изменю.
Колокола на вершине аббатства в Лиссен Карак только что отзвонили четыре часа, когда сэр Гэвин вошел в глухой темный лес, который рос по обоим берегам Лили Берн. На дороге лежали трупы, и он ненадолго замер, глядя на шаманку-адверсария, пронзенную черным копьем, и на мертвого телохранителя рядом.
Сэр Гэвин постоял, поднял забрало и отхлебнул из фляги.
Грацис, его оруженосец, взял у него флягу и тоже выпил. Остальные солдаты, в основном северяне из гарнизона Альбинкирка, пили по очереди и смотрели на лес. Ничего не происходило, но все знали, что строй альянса сильно растянут и что враг может появиться в любое мгновение.
— Садимся на боевых коней, — сказал Гэвин. Он слез со своей любимой верховой лошади и взял под уздцы Бесс, отличную пегую кобылу. Та заржала.
Он любил Бесс, но не знал, проживет ли она хотя бы час. Она ждала его в Альбинкирке, и на ней была двойная кольчужная попона и сверху вторая, зеленая с золотом, украшенная его гербом, горевшим ярче знамени, которое держал Грацис.
Гэвин улыбнулся. Он был тем еще щеголем и очень любил блестящее, яркое снаряжение, как и его брат. И отец.
Грацис подставил ему руки в латных перчатках, чтобы подсадить на Бесс, но Гэвин подпрыгнул — старый мальчишеский трюк, — схватился за луку боевого седла, перекинул обе ноги через спину и оказался верхом. Бесс заржала, а затем пукнула. От ее дыхания в холодном воздухе шел пар.
Гэвин проехал вдоль маленькой колонны, мимо двухсот рыцарей и оруженосцев в доспехах. Он шутил, жал руки и хлопал людей по спине.