— Снова сражаться?
Билл лишь пожал плечами.
— У меня всего девять стрел осталось, — посетовал Гвиллам.
Долговязый Питер и в лучшие времена не отличался разговорчивостью, поэтому продолжал молча шагать вперед.
— Понял тебя.
— Это значит, что придется опять сражаться? — не унимался Стэр.
— Это значит, что я сам ни хрена не знаю, — огрызнулся Редмид.
Редмид видел, как его брат с трудом поднимается на холм. Насмешница-судьба не только объединила враждовавшие десятилетиями отряды, но и свела вместе двух братьев Редмидов: Билла, предводителя восставших против власти короля, и Харальда, старшего, дослужившегося до командира королевских егерей. Они стали лучше понимать друг друга, и, возможно, именно благодаря этому их люди смогли действовать вместе.
— Харальд?
— Билл, — кивнул ему в ответ егерь. Рослые, рыжеволосые, с грубыми чертами, братья были похожи, только одевались по-разному: как и большинство повстанцев, Билл предпочитал свободную грязную котту из небеленой шерсти, Харальд же носил узкий камзол зеленого цвета. Шляпу он держал в руке, будто попрошайка. Командир егерей остановился на вершине, а его изможденные люди шли мимо. Многих Билл уже знал по именам, например Джона Хэнда, лучшего офицера брата, высокого и крепкого, как старый дуб, мужчину с бородой и усами как у рыцаря. Буркнув что-то в знак приветствия, Хэнд продолжил свой путь, то и дело оглядываясь на приближающиеся полчища боглинов. К тому времени уже почти все осилили подъем.
— Сегодня утром сэр Грегарио сказал мне, что мы одержали победу в крупном сражении в Этруссии, — заметил Харальд.
— А я слышал, что в Харндоне от чумы погибло около тысячи человек.
— Ага, если не в три раза больше. — Егерь оперся на лук.
С золотых небес закапали первые капли дождя.
— Мы выигрываем или проигрываем? — спросил брата Билл.
— Проигрываем, — ответил Харальд, протянув ему шляпу, полную лесных ягод. Билл жадно закинул в рот пригоршню ежевики.
— Хорошо-то как.
Их взоры устремились к подножию горного хребта, который они только что без боя сдали боглинам. Тварей было очень много, внизу будто тек хитиновый поток. Колонну замыкали рыцари-ирки. Казалось, будто даже их великолепные скакуны пали духом: лоси шагали, низко опустив головы, увенчанные ветвистыми рогами — тоже грозным оружием. Всадники понуро шли рядом.
— Мы обречены, — пробормотал Харальд. — Боже милостивый, скоро меня начнут принимать за повстанца, если я продолжу в том же духе.
— Я доверяю Тапио. Он поможет, — сказал Билл, едва сдержавшись, чтобы не добавить: «В Н’Гаре я провел самые счастливые дни своей жизни и теперь буду сражаться за нее». Н’Гара лежала всего в нескольких лигах, и, кажется, Эш нацелился именно на нее.
Редмид-старший улыбнулся без всякой радости.
— Гляньте-ка, мой братец-повстанец уверен, что какой-то эльф спасет нас, а я считаю, что командующий королевы — болван. Да ты просто молодец, братишка! Мы даже можем поменяться ролями: я возглавлю повстанцев, а ты — королевских егерей.
— Вечно ты не согласен со мной, Харальд. — Билл Редмид взглянул на темнеющее небо и задумчиво произнес: — Нам нужны стрелы.
— Нам тоже. Будем надеяться, что великий сэр Гэвин об этом знает, — отозвался егерь. — Если мы с тобой продолжим трепаться, нас живьем сожрут эти жуки.
Они развернулись и быстро зашагали вперед, стараясь нагнать своих людей, силуэты которых исчезали в золотистых сумерках странного сырого вечера.
Сэр Гэвин Мурьен обмяк в седле, вынув ноги из стремян, чтобы немного расслабить спину. В одной руке он держал небольшой топор, другой лениво отковыривал от него что-то влажное и отвратительное на вид; его шлем и латные рукавицы висели на седельной луке оруженосца. Взгляд рыцаря скользил по долине, которую ирки называли Дайксдейл. Он наблюдал, как его авангард (на этот раз ставший арьергардом) с трудом спускался с дальнего гребня горы. Они были похожи на цепочку муравьев, устремившихся к источнику пищи. Прямо у него под ногами на несколько миль вперед протянулась долина Дайксдейл, лежавшая под горой, заросшей кленами и буками. Их кроны радовали глаз сочными красками позднего лета, правда, многие деревья уже лишились листьев, будто рядом прошла ледяная буря. Местами — там, где лес вырубили люди и ирки, — зияли просеки.