— Девятьсот лет, — сказала она императору. — Насколько она помнит.
— Она родилась здесь? — мягко спросил Габриэль, и его слова по цепочке перевели дальше.
— Ее родителей привезли сюда. — Девушка нахмурилась. — Они из… дома?
Морган посмотрел на Габриэля, потом на жену и пожал плечами.
— Мы не знаем, — ответил он за всех.
— Мы ничего не знаем, — сказал Габриэль. — Пойдемте дальше.
— У меня такое ощущение, что я должен спилить рождественскую елку, — сказал Типпит.
— Просто у тебя вместо головы дерево, — пробормотал Смок.
— Нет, — сказал Безголовый. Они сидели у небольшого костерка. Они вызвались наблюдать за следующими вратами, пока армия ела горячее и шла по снегу. — Мы видели гребаных ползунов и дрались с саламандрами. А это просто снег.
— Пока это просто какой-то ад для избранных, — буркнул Криворукий.
— Да ты не парься, друг, — улыбнулся Смок. — Будет хуже, а потом станет лучше.
— Попомните мои слова, — сказали все хором.
Изюминка взяла на себя командование зеленым отрядом, дав Длинной Лапище возможность поспать. Она стояла и ждала. Из узких ноздрей ее огромного коня валил пар, больше похожий на дым.
Габриэль смотрел на золотую пластину на пьедестале. На самом деле это было не золото, а золотой камень или стекло — очень твердое и очень красивое в своей простоте.
— У него пять положений, — сказал Габриэль низким голосом. — Аль-Рашиди говорил про четыре.
Изюминка вздрогнула.
Больше всего смущало то, что табличка была разбита. Ее как будто ударили молотком, и одна из точек назначения — иногда их украшали кабошонами драгоценных камней — почернела. Камень оторвали. Габриэль повернулся и посмотрел вглубь пещеры. Очередная обширная пещера быстро заполнялась готовыми к бою войсками. Наемники уже выстроились у врат. Но врата были темны, и свет из них шел совсем слабый.
— Приведите ко мне переводчиков и одного из квазитов, — сказал Габриэль. Он очень устал, усталость притаилась за глазами, в плечах, в бедрах. К тому же начинал воплощаться его худший кошмар: карта врат, составленная Аль-Рашиди, могла оказаться неточной.
Появилась гонец, которую Бланш уговорила раскрыть свое имя — Мария, Браун, Лукка и три саламандры ростом с Брауна.
Мария опустилась на колено, и Габриэль немедленно обнажил меч.
— Не вставай, — велел он. Она ничего не успела сказать, а он уже посвятил ее в рыцари. Изюминка преподнесла ей пару шпор.
— Долг посыльного — говорить правду и не думать о себе, — сказала она, высоко подняв голову. — Меня учили стремиться к тому, чтобы никто и не вспомнил о моем существовании.
— Значит, ты потерпела неудачу. Я знаю, что ты Мария Дариуш Фракейская, я знаю, какие оценки ты получала в академии по языкам. И я знаю, что ты невероятно смелая. — Он улыбнулся. — В той войне, в которой мы сражаемся, нельзя победить с помощью оружия, но можно победить с помощью знания. Если кто-нибудь когда-нибудь станет писать историю этой войны, почтенному историку придется сказать, что Е тридцать четыре спас для нас Арле. Обычная почтовая птица, чьей храбрости и искусства хватило, чтобы пройти сквозь Тьму, когда мы ничего о ней не знали. Это дает мне надежду. И ты тоже.
Другие рыцари надели на нее пояс и воротник, ее буквально увешали золотом, и трое высоких квазитов ничего не понимали. Тот, что стоял посередине, в нефритовом нагруднике, поклонился и осторожно заговорил на языке кветнетогов, языке Моган и многих других Диких.
— Он спрашивает, сделали ли меня королем. Он понимает, что людям нравится быть королями, даже если они рабы по природе своей. — Она нерешительно улыбнулась. — Он не пытается меня оскорбить… говорит не в той модальности и голову наклоняет вежливо. Он никогда не общался с людьми, если не считать… вьючных животных.
— Очень интересно, — сказала Танкреда.
— Позже ты сможешь объяснить ему, что такое рыцарство. Прямо сейчас, пожалуйста, скажи, что тебя наградили за мужество, ум и успехи в науках.
Госпожа Мария покрылась нежно-розовым румянцем, и очень многие почувствовали, что им нравится смотреть на нее, высокую, стройную и смуглую, с кожей цвета старого красного дерева и скулами, острыми как бритвы.
Мария говорила кратко, глядя куда-то в сторону.
Квазиты делали странные поклоны, подергивая выступающими обрубками хвостов и двигая бедрами. Она покраснела еще сильнее.