Уа’Хэ хрюкнул, а его лошадь громко пернула.
— Есть хочешь? — поинтересовался Уа’Хэ. — И как же ты стал убийцей?
Кронмир встретился с ним взглядом.
— Часто это делал и привык.
Кронмир почувствовал запах чесночной колбасы еще до того, как она оказалась в его руках. Немедленно проглотил ее. Они поехали обратно по северному берегу и там перебрались через каменистое русло реки. Обоим пришлось спешиваться.
— Вот поэтому брод там, где он есть. Ни один пастух сюда не полезет, плохо для коров.
— Да уж. — Кронмир доел колбасу и предложил: — Посмотрим на лагерь патриарха.
— Черт, я знал, что ты это скажешь, — буркнул Уа’Хэ. — Вы что, с Фейвором братья?
Они двинулись на восток, в ночь. Уа’Хэ разогнал отряд — отправил посыльного к госпоже Элисон, половине руки велел двигаться параллельно им.
Дважды они останавливались, чтобы сориентироваться, но света кометы и луны вполне хватало. Луна еще не зашла, когда они увидели костры лагеря.
— Далековато до Сан-Батиста, — решил Уа’Хэ, — завтра драться не придется.
Он оглянулся на поросший лесом холм, на котором давно потух костер.
— Хотя не так и далеко.
Кронмир пытался рассмотреть рельеф местности и тут заметил движение на юге.
— Бегите! — крикнул он.
Уа’Хэ резко оглянулся и тоже увидел отблеск кометы на доспехах. Он ухнул по-совиному, развернул своего конька и умчался в темноту. Двое его людей бросились за ним. Кронмир с замиранием сердца понял, что они на свежих конях, а он — нет. Его лошадь прошла восемь лиг без отдыха или даже больше.
Кронмир скрылся в лесу на севере. Обернулся и увидел, что всадники врага последовали за ним. Он был рад за Уа’Хэ, но очень жалел себя. Ошибка новичка. Он показал себя дураком и теперь погибнет.
Он вздохнул и поехал дальше, но его бедная кобыла уже выбилась из сил. Он пожалел, что не взял ту лошадь, которую дала ему Жизель. Запасная кобыла Гилкриста оказалась жалкой клячей, и Кронмир знал, что обречен.
Он подумал о самоубийстве. Ему не понравилось. Но то, что случится, когда его поймают, казалось еще хуже. Если только… если он не сможет скрыть свою личность, что удалось бы, если бы не меч и не рыцарский пояс. Он расстегнул пряжку и бросил пояс в кусты, через которые тяжело ломилась усталая лошадь.
Он избавлялся от всего подряд, но его догоняли, до врага оставалось всего несколько дюжин ярдов. В ярком свете луны и кометы он заметил, как всадник поднял брошенный им кошелек, и выругался.
Он придумал другой путь и развернул лошадь к преследователям. Она рухнула. Кронмир выдернул ноги из стремян и соскочил. Это был не самый изящный прыжок в его жизни, но он поднялся в считаные секунды, и первый из его преследователей умер, когда двинулся на Кронмира и получил мечом в пах. Кронмир подхватил поводья его коня и сел в мокрое от крови седло; удар по спине сдержала кольчуга, и он рванулся на запад.
Его догоняли слева и справа. Попробовать стоило. Кронмир повернулся к ближайшему врагу, но человек справа от него поднял маленький самовзводящийся арбалет и выстрелил в лошадь. Болт вошел в круп, Кронмир обманул своего левого противника, ударил мечом ему в лицо и второй раз за пару минут спрыгнул с падающей лошади.
Коленом угодил на камень и понял, что живым ему не уйти.
Но он не мог перестать сражаться за жизнь, хотя левая нога его больше не слушалась, а боль была ужасной. Он упал. Представил свой кинжал и снова подумал о самоубийстве. Вспомнил о маленьком балестрино и яде, которые, слава богу, остались в вещах в Арле.
Он подумал о Жизель.
Оперся на тот же камень, о который разбил ногу, и с трудом встал, чуть не вскрикнув от боли. Из темноты вышел всадник. Приближался он медленно, зная, что Кронмир побежден. Кронмир всадил свой рондель в лошадь. Это было глупо, но убить всадника из этого положения он не мог, а голова работала плохо. Лошадь лягнула его и умерла.
Ему показалось, что копыто сломало ему таз, но он подполз к всаднику и воткнул кинжал в ему в шею.
«Если я убью их достаточно, меня не станут брать в плен», — подумал он.
Возможно, он просто злился на себя за многочисленные ошибки.
Он лежал на темной влажной земле и слушал, как его ищут. Боль накатывала волнами. Его мучили неотвязные мысли, и один раз он даже приставил острие кинжала к горлу. Но он привык не сдаваться и бороться до конца.
Что, конечно, тоже было глупой ошибкой.
Его накрыла волна боли. Один человек пнул его по голове, а второй наступил на руку с кинжалом.
Плен.