Сэр Анджело начал скидывать кости с де Бозе, сэр Беренгар прикрывал их, и де Бозе снова смог дышать.
— Остаться лежать в груде умбротской кости! — крикнул сэр Данвед со спины коня. — Какая смерть!
Де Бозе сумел поднять забрало раньше, чем его вырвало.
Сэр Данвед рассмеялся.
— К счастью, у вас есть друзья, — с этими словами он снова бросился в бой.
Габриэль летел вперед, чтобы выиграть Мортирмиру время на заклинание, и в какой-то момент понял, что вместо обманного маневра занят основной атакой. Он потерял счет огромным зверям, которых уничтожил сам или с помощью Ариосто — когти грифона не уступали силой лапам Диких, и Габриэль хорошо запомнил древнего гиганта с разорванным хребтом, падающего прямо под ним.
И вдруг конгломерат, известный как Некромант, издал в эфире крик отчаяния, боли, потери, агонии, печали, даже сожаления.
Голос Мортирмира донесся сквозь туман энергии, силы, жестокости и заклинаний:
«Достал!»
В реальности все оставшиеся немертвые умброты и огромные черви, которые удерживали истлевшие тела, начали корчиться, визжа тонкими голосами, пока толпа перепуганных людей превращала их в жидкую кашу.
Поднялось облако пыли. Раненые продолжали кричать.
Габриэль взлетел над полем боя, чтобы осмотреть его. Крылья его скакуна мерно били по воздуху. Гиганты миновали его укрепления в трех местах: нордиканцы позволили им пройти, и там лежали четыре туши, забитые топорами северян. Там, где стояли стрелки, умброты убили около дюжины человек. Прорвались за частокол они и там, где были вардариоты, но те не стали удерживать позиции — они просто отступили верхом и убивали тварей с расстояния в несколько корпусов.
Но погибшие среди них были. Как и среди императорского отряда, и среди гильдейских. А под знаменем стоял Морган Мортирмир. Ближайший умброт рухнул, почти касаясь его длинными изогнутыми клыками. Солнце не сдвинулось с места, бой продлился всего несколько минут.
Габриэль смотрел вниз с замиранием сердца.
«Ненавижу убивать то, что не могу съесть», — заявил Ариосто.
— У него не было шансов, — сказал Мортирмир, — он даже не думал победить.
— Морган, — мягко отозвался Габриэль, — я пока не настроен обсуждать это.
— Но все-таки он противился моему заклинанию. Это плохо. Я нащупал связь между ними и разорвал ее.
Габриэль вздохнул раз и другой. А потом почти против своей воли спросил у молодого магистра:
— Что еще за связь?
— Одайн — не одно существо, — начал Морган.
— Знаю, — перебил Габриэль чуть более сердито, чем намеревался.
Габриэль посмотрел на Тома Лаклана, который в свою очередь наблюдал, как лучники собирали драгоценную умбротскую кость, пока пехотинцы в доспехах сжигали все, где могли остаться черви.
— Конечно, милорд, — Морган пожал плечами, — вот только у него был пассивный щит, сквозь который ничего не проходило. И он бил меня снова и снова, не очень сильно, но очень умело.
— Да, — согласился Габриэль, — каждую контратаку приходилось…
— Просчитывать, — с этими словами Морган посмотрел на громадного горца в иссиня-черных доспехах: — Томас Лаклан, приношу свои извинения. Если бы не твоя сила, я был мертв.
— Да уж, парень. А как же твое драгоценное колдовство? — не упустил шанса Том.
— Я слишком много потратил на… драконье заклинание. Так его назвал наш противник. — Мортирмир внезапно превратился в несчастного семнадцатилетнего юношу. — Я облажался. И мне пришлось стараться изо всех сил, чтобы просто остаться в живых в эфире. Пока Габриэль не атаковал, он сосредоточил все силы на мне. А ты решил напасть в реальности. Почему?
Габриэль смотрел на похоронную команду, пока Анна снимала с него доспехи. Он намеревался лично проверить, как хоронят его людей.
— Обычно я могу заставить Диких переключиться на меня. — Он пожал плечами. Казалось, что он уже где-то далеко.
— Еще одна причина создать Оскверненные мечи. В реальности никто не обращает внимания на заклинания.
Габриэль застыл. Поднял руку, приказывая пажу остановиться.
— Кажется, это самая важная вещь, которую ты сказал в жизни.
— Вот уж сомневаюсь. Во-первых, я сказал…
— Не сейчас, Мортирмир.
Анна сняла с него кольчугу, и Габриэль вздохнул.
— Думаешь, он правда хотел сдаться?
На лице Мортирмира промелькнуло очень редкое выражение. Сожаление.
— Да. Часть его точно хотела. — Он нахмурился, будто осознав что-то. — Когда я разрывал связи между его частями, они спорили. Когда же я окончательно их убрал, он… попытался покончить с собой.