Среди пленников оказался один из членов общины; Самуил узнал от него, что все они вернулись на прежнее место, возле Иордана. Туда и направился Самуил, всё ещё сохранивший перстень Мириам. Благополучно добравшись до их поселения, он встретил самый радушный приём; всех ессеев очень обрадовало известие, что та, кого они звали своей Царицей, жива. Он спросил, нет ли среди них римского пленника по имени Марк, они ответили: да, он здесь, и тогда он сказал, что у него есть для этого римлянина послание. Его отвели в сад, где находилась мастерская Мириам, сказав, что там он его и найдёт.
Марк сидел под солнцем, с ним была и Нехушта. Разговаривали они о Мириам — это была почти единственная тема их бесед.
— Что-то подсказывает мне, что она жива, хотя у меня и нет полной уверенности, — говорил Марк. — Просто не представляю себе, как она могла пережить ту ночь, когда Храм был спален.
— Я тоже не представляю, — ответила Нехушта, — и всё же я почему-то верю, что она жива, как в глубине своей души веришь и ты. В своё время было предсказано, что ни один христианин не погибнет в этой войне.
— Докажи, что это так, женщина; тогда, может быть, и я обращусь в христианскую веру, но я устал от всяких туманных пророчеств и предсказаний.
— Ты станешь христианином лишь тогда, когда на тебя низойдёт благодать Божия, но не раньше, — сурово ответила Нехушта. — Этот свет рождается изнутри.
Кусты вдруг раздвинулись, перед ними предстал ессей Самуил.
— Кого ты ищешь? — спросила Нехушта, не узнавшая его.
— Благородного римлянина Марка, — ответил он, — у меня к нему послание. Это он?
— Да, я, — ответил Марк. — Кто тебя послал?
— Царица ессеев, Мириам, — ответил он.
И Марк и Нехушта вскочили на ноги.
— Чем ты можешь удостоверить, что это так? — медленно, с трудом выговаривая слова, спросил Марк.
Самуил вытащил из-под одежды перстень и вручил его Марку.
— Вы узнаете этот знак?
— Узнаю. Второго такого перстня на свете нет. Есть ли у тебя ещё что-нибудь?
— У меня было с собой письмо, но оно пропало. Римские солдаты сняли с меня одежду, в которую оно было зашито, и я так и не смог её отыскать. Но перстень, пока они меня обыскивали, я прятал во рту.
Марк горько застонал, но Нехушта быстро спросила:
— Она велела что-нибудь передать на словах? Рассказывай же, да побыстрее!
Самуил рассказал всё, что ему было известно.
— И сколько времени прошло с тех пор? — спросила Нехушта.
— Месяцев пять. Сто двадцать дней я вместе с другими пленниками работал над сносом стен.
— Пять месяцев? — повторил Марк. — Отправился ли домой Тит?
— Я слышал, что он уже отплыл из Александрии.
— Мириам проведут в триумфальном шествии, а затем продадут с торгов, — сказал Марк. — Нельзя терять времени!
— Нельзя. Но прежде всего мы должны поблагодарить этого верного гонца.
— Да, — сказал Марк. — Скажи, какой награды ты хотел бы. Ведь ты перенёс столько мук, чтобы выполнить поручение. Я заплачу тебе любую, какую назовёшь, сумму. Да, заплачу, хотя сейчас у меня нет с собой ни гроша.
— Мне не надобно никакой награды, — ответил ессей, — я только сдержал обещание и выполнил свой долг.
— И всё же Небо вознаградит тебя! — сказала Нехушта. — А теперь пошли к Итиэлю.
Они быстро вернулись к пещерам, где временно жили ессеи, занимаясь восстановлением своих домов. Итиэль лежал в небольшой, хорошо проветривавшейся хижине. Годы, перенесённые лишения и горести сделали своё дело: Итиэль уже не стоял на ногах и только лежал на тюфяке в ожидании конечного избавления. Выслушав их, он сказал: