— Не могли бы вы рассказать мне, что происходило на этих частных вечеринках?
Я рассказываю им все, что могу, опуская любые детали, которые могут связать меня с ним или его со мной. Полиция может думать, что я в безопасности, но я понятия не имею, насколько далеко зашло влияние Маркуса, и не хочу это выяснять.
Где-то в соседней комнате звонит телефон. Я начинаю подниматься, но что-то в выражении лица Сенны заставляет меня снова сесть.
— Мы почти закончили, — уверяет она меня.
Я приглаживаю руками челку и киваю, когда она достает фотографию из папки.
— Около полуночи в пятницу четырнадцатого — в ночь убийства Маркуса, двое мужчин вошли в боковую дверь клуба, — она постукивает пальцем по фотографии. — Вы узнаете кого-нибудь из них? — повернув фотографию, я смотрю на две темные фигуры, пойманные камерой безопасности. На снимке очень темно, фигуры скрыты в тени.
— Это единственная фотография, которая у нас есть, так что все, что вы скажете, может помочь.
Я ненавижу, как мое сердце сжимается при виде его фигуры. Что даже в тени и темноте, инстинктивно узнаю Джастина. Я качаю головой и пододвигаю к ней фотографию.
— Мне очень жаль.
Сенна не возражает, она просто убирает фотографию и пишет больше заметок.
Детектив-мужчина рядом с ней наклоняется, сцепив руки на столе.
— Вы можете сказать нам, где были, когда убили Маркуса?
— В раздевалке, я услышала выстрел и решила, что безопаснее спрятаться в раздевалке.
— И вы никого не видели и не слышали, пока были там или после?
— Нет. Я пряталась, пока все не стихло.
Вопросы продолжаются ещё некоторое время. Где, когда, почему, кто. Я отвечаю коротко, стараясь делать это как можно правдивее, не обвиняя никого другого.
К счастью, по тому, как Сенна и другой детектив продолжают спрашивать, есть ли у меня какие-либо идеи, кто убил Маркуса, я могу только предположить, что девочки молчали. Я не знаю, то ли потому, что они счастливы, что он мертв, то ли потому, что боятся последствий.
Меня не волнует.
Пока Джастин в безопасности, мне все равно.
— Мама? — моргая ото сна, Коди появляется в дверях спальни.
На мгновение кажется, что Сенна хочет что-то сказать, но рука под столом от старшего детектива, останавливает ее язык.
— Думаю, у нас всё, — тихо говорит она, выражение ее лица смягчается, когда Коди скользит ко мне на колени.
Они оба встают, пакуя фотографии в папки. Сенна пододвигает через стол карточку.
— Если что-нибудь вспомните или у вас возникнут вопросы, пожалуйста, позвоните мне.
Они оба знают, что больше никогда обо мне не услышат. Тем не менее, я кладу визитку в карман и провожаю их.
В ту ночь я лежу в постели, чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо за всю свою жизнь, сдерживая рыдания, когда слезы текут в подушку.
Каждый раз, когда я закрываю глаза, он там.
Форма для выпечки в руке у моей входной двери, пластырь на костяшках пальцев.
На водительском сиденье своей машины, освещенной заходящим солнцем, улыбается мне прямо из-за темных очков.
Лежит надо мной, поглощая меня своими прикосновениями.
Стоит над Маркусом, разрушая мир своим гневом.
Дни становятся легче.
Я рисую улыбку для Коди. Мы играем в игры, раскрашиваем, ходим в гости к Неде и Амону, играем в парке. Мы используем время, как можем, пока я пребываю в подвешенном состоянии, ожидая… ожидая не зная чего.
Но я слишком боюсь идти дальше, слишком боюсь глаз и ушей этого города, чтобы взять Коди куда-нибудь. Я чувствую себя пленницей в собственном доме.
Я должна выбраться отсюда. Из этого города, из штата, из этой чертовой страны, если придется. Но потом я смотрю на свой банковский счет и вспоминаю, почему уход откладывается. Побег требует денег, а их у меня нет. Оказывается, спасение приходит в костюме и очках в три часа дня во вторник.
Раздаются три коротких резких стука в дверь. Коди поднимает голову и смотрит мне в глаза.
Я осторожно ставлю поднос с горячим печеньем на стойку.
— Ничего не трогай, — предупреждаю я, поднимая палец. — Обожжешь пальцы.
Коди морщится, но кивает. Я бросаю прихватки на тумбу как раз в тот момент, когда раздается еще один стук. Сердце болезненно колотится в груди, в нем бьются надежда, страх и гнев.
Мгновение спустя Райан входит в мою дверь, его присутствие заполняет комнату, как огонь, поглощающий кислород. Нужно время, чтобы мое сердцебиение пришло в норму.
Он оглядывается по сторонам.
— Я бы сказал, что у тебя милый дом, но…
Я закрываю дверь, щелкая замками.
— Ты бы солгал.
Райан поворачивается ко мне, пытливые глаза находят мои, ищут, ищут, копают. Он мягко улыбается, сдвинув густые темные брови.
— Как поживаешь, Скарлет?
Не в силах выдержать его взгляд, я отворачиваюсь, прижимая руки к груди.
— Бывало и лучше.
Он понимающе кивает, поворачиваясь к кухне, где стоит Коди с широко раскрытыми глазами.
— Должно быть, это тот самый маленький мужчина, о котором я так много слышал.
Тяжелые ботинки пересекают кухню, и он протягивает руку, чтобы поздороваться с Коди. Мое сердце замирает, когда он отшатывается от Райана, обходя стол, чтобы подойти прямо ко мне. Я прижимаю его к себе, моя рука в его волосах.
— У Коди сейчас проблемы с доверием к мужчинам, — я скрещиваю руки на груди. — Я уверена, ты понимаешь почему.
Райан хмурится, на его лице появляется тень вины.
— Не возражаешь, если я присяду? — спрашивает он, указывая на кухонный стол.
Коди внимательно наблюдает, как я сажусь рядом с Райаном. Я снимаю с подноса два печенья и протягиваю ему.
— Иди почитай свою новую книгу о динозаврах.
Мы с Райаном смотрим, как он пересекает квартиру и исчезает в своей спальне. Я не хочу, чтобы Коди слышал этот разговор. Но едва он переступает порог спальни, как я уже не могу держать язык за зубами.
— Что-нибудь слышно о нем?
Райан качает головой.
— Нет, с тех пор как он уехал.
Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не схватить Райана за рубашку и не встряхнуть, пока он не скажет мне, где Джастин. Вместо этого я стискиваю зубы и сжимаю руки на коленях.
— Ты не знаешь, куда он пошел?
Он снова покачал головой. Еще один камень опустился на дно моего живота.
— Скарлет, — Райан тяжело сглатывает, и редкое проявление чего-то мягкого и уязвимого в его выражении лица почти невыносимо. — Прости, — говорит он. — Мне не следовало посылать тебя туда. Я должен был понять, насколько это опасно… — он вздыхает, закрыв глаза. — Я должен был догадаться.
— Но ты этого не сделал, — отвечаю я, удивляясь своему спокойствию. — Ты не должен был знать. Что-то его разозлило, и я оказалась рядом. Это могла быть любая другая ночь, любая другая девушка.
— Но это была ты. И мне очень жаль.
Чувствуя себя неловко под тяжестью извинений Райана, его стального взгляда и самой ситуации, я провожу рукой по скуле, где не осталось ничего, кроме фантомной боли.
— И мне жаль, что я не пришел раньше, — продолжает Райан. — Честно говоря, я не был уверен, что ты вообще захочешь меня видеть. Удивлен, что ты не захлопнула дверь у меня перед носом.
Мне удается улыбнуться.
— Я тоже.
Тяжелый ботинок Райана касается моей ноги, когда он поднимает ногу, чтобы положить ее себе на колено. Никогда не пойму, почему он везде чувствует себя как дома. Как быстро он может завладеть комнатой.
— Никто не возьмет на себя руководство клубом? — спрашиваю я, надеясь, что он скажет да. Конечно, он этого не делает, потому что никто не хочет идти в стрип-клуб, где последний владелец был забит до смерти в раздевалке.
— Приходила полиция.
— Я догадался. Что они хотели?
— Я ничего им не сказала.
Райан не отвечает, только торжественно кивает, и некоторое время мы сидим молча — я ковыряю печенье, Райан наблюдает за мной.
— Я знаю, это тяжело, — говорит он через мгновение. — Но это то, что он считал лучшим, и… черт, Скарлет, спорить с Джастином просто не вариант. Но я знаю, без сомнения, что если бы он мог, то остался бы. Он бы остался ради тебя и мальчика.