Она робкая малышка, ее смуглая кожа краснеет на щеках.
— Привет.
— Это твоя подруга, Коди?
— Она из соседнего дома, — небрежно говорит он.
Я поворачиваюсь к ней, сразу же замечая сходство.
— Ей тоже нравится Железный Человек.
Девочка кивает.
— Но мне, больше всего нравится Супермен.
Коди хмурится и качает головой.
— Вот ты где! — кричит соседка, которая только что появилась у моих ворот. — Мне казалось, я сказала оставаться во дворе!
Девочка на моем крыльце склонила голову набок.
— Я так и сделала!
Женщина закатывает глаза, но на ее губах появляется намек на улыбку.
— Я имела в виду наш двор.
— Все в порядке, — говорю я, вставая и отряхивая руки. — Я не возражаю.
— Я Мэри, — говорит женщина, входя на крыльцо, как будто чувствует себя как дома.
Она протягивает мне руку.
— С… Сара.
— Приятно познакомиться, — говорит Мэри, скрестив руки на груди. — Добро пожаловать в наш район.
— Благодарю…
— Пойдем, милая, — говорит она, протягивая руку к девочке. — Надо забрать твоего брата.
— Я не могу остаться? — она скулит.
Мэри стоит твердо, качая головой.
— Может быть, в другой раз. Попрощайся.
Я смотрю, как крошечная девочка отстраняется от Коди, и понимаю, что в ней он, возможно, уже нашел друга.
Мэри поворачивается, чтобы уйти, когда я наконец обретаю голос.
— Эй. Ты случайно не знаешь, есть ли тут вакансии на работу?
Она смотрит на меня, прикрывая лицо от солнца.
— Ну… на шоссе есть бар. Это не далеко, но они хорошо платят, и график не плохой. Старина Гарри, управляющий этим заведением, ворчливый ублюдок, но у него хороший бар.
— Как называется?
— Просто «У Гарри»
— О. Хорошо, спасибо.
— Рози! — зовет она, протягивая руку малышке, которая полностью проигнорировала свою маму и села обратно. — Не за что. Скажи ему, что это я тебя послала. Он может выкинуть тебя на месте, но попробовать стоит. Розали-Мэй, я сказала, пойдем!
С того дня не проходит и дня, чтобы Коди и Рози не были вместе.
У нее лошадиный аппетит, на лице всегда грязь или что-то липкое в длинных волосах, но Коди ее обожает. Мы оба её обожаем.
«У Гарри» оказался единственным баром в городе, и, как и сказала Мэри, владелец, Гарри, оказался сварливым старым занозой в заднице.
— У тебя есть рекомендации? — он ворчит из-за стойки.
— Нет, я просто пришла…
Его глаза сужаются.
— Ты раньше работала в баре, девочка?
— Вроде того, я…
— Так да или нет?
— Да, Сэр. Я работала…
— Мне не нужна история твоей жизни. Просто нужно, чтобы кто-то усердно работал и не залетал. Последние три женщины, которых я нанял, забеременели. Не могут работать, когда у них чертов пляжный мяч под рубашкой и лодыжки размером с пень.
Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит.
— Да, да. Я знаю, права женщин и все такое, я понимаю. Но будь я проклят, если девочкам здесь нечем заняться, кроме как выйти замуж и завести детей.
— Если ты хоть на минуту замолчишь и позволишь мне закончить, то узнаешь, что у меня уже есть сын. Ему пять лет. Я не замужем, у меня даже нет парня, я почти никого не знаю в городе, кроме соседки, и я привыкла работать шесть дней в неделю, так что быть работягой не проблема. Но если ты собираешься быть грубым старым мудаком, который встает на мою спину и орёт «проклятые женщины», тогда ты можешь засунуть свою работу…
Его смех прерывает меня.
Минуту он молчит с открытым ртом и слезящимися глазами. Но тут он взрывается, громко и хрипло, эхом разносясь по пустому бару.
— Сара, да?
Я хмурюсь, глядя на него через стойку.
— Да.
Он слегка наклоняется вперед и хватает меня за руку. Сильно дрожа, он улыбается.
— Работа твоя, если хочешь. Черт, любой, кто может поставить меня на место, стоит хотя бы пробного прогона.
— Вы серьезно?
— Серьёзен, как сердечный приступ, девочка.
Стажировка длится один день. После шестичасовой дневной смены Гарри практически умоляет меня остаться, предлагая мне лучшую зарплату в воскресенье и все чаевые в каждую смену.
На следующее утро после работы у Гарри я приглашаю Мэри на чашечку кофе, чтобы сказать спасибо.
— Ты можешь отвезти его к Атере, — говорит Мэри, высыпая еще одну чайную ложку сахара в свой кофе. — Заведует детским садом в своем доме. Это немногое, но она хорошо ладит с детьми, и недорого берет.
— Ты отвозишь туда Рози?
Она кивает.
— Иногда. В основном за ней присматривают бабушка с дедушкой, когда я на работе, а мальчики забирают ее после школы и привозят домой.
— Вы давно здесь живете?
— Всю жизнь. Переехала сразу после того, как вышла замуж. Родители все еще в резервации, слишком упрямы, чтобы ехать куда-то еще.
— Твой муж здесь?
— Умер несколько лет назад. Сразу после рождения младшего.
— Мне очень жаль.
Она слегка улыбается и качает головой.
— Не стоит. Нет причин для сожаления. Тупой сукин сын врезался на своем мотоцикле прямо в дерево. Прямо над гребнем холма, и бац. Умер, — ее открытость, ее способность свободно говорить о таких болезненных воспоминаниях поражает. Внушает благоговейный трепет.
— А папа твоего сына здесь?
Я обдумываю ложь. Но без Джастина я жажду близости, хочу вести открытую дискуссию с кем-то, кто не будет судить меня. И что-то в Мэри говорит мне, что она и глазом не моргнет, если я скажу ей правду. Поэтому я даю ей версию правды — очень маленькую ее часть.
— Нет. Он в штате Нью-Йорк, отбывает двадцатилетний срок.
— Дерьмо.
— Да.
— Вы поддерживаете с ним связь?
Уставившись в свой кофе, я качаю головой.
— Боже, нет.
Мы обе замолкаем на мгновение, обдумывая услышанное. Мэри ерзает на стуле, темные волосы блестят, свисая толстой косой через плечо.
— Итак, парень, который приходил сюда на прошлой неделе? Он не твой муж или парень…?
— Какой парень?
— Высокий, борода, весь в тату.
Я смеюсь.
— Нет. Райан… он друг.
Брови Мэри слегка приподнимаются, и она прячет ухмылку за чашкой кофе, прежде чем сделать глоток.
— Оу.
— О Боже, нет! Не такой друг.
Она лениво пожимает плечами, ее глаза полны насмешки.
— В этом нет ничего постыдного, если он был не просто другом. Я просто подумала, раз он принес коробки и все такое…
— Нет. Определенно нет.
Мы снова молчим, но я вижу, как что-то мерцает в глазах Мэри.
— Жаль, — размышляет она. — Он настоящий образец.
К счастью для Мэри, Райан часто навещает нас. Каждый месяц. Каждый раз, когда он приходит, то приносит подарок.
Новый телевизор. Комплект «В мире животных» DVD для Коди. Ноутбук для меня. В этом месяце щенка.
Он уже вдвое меньше Коди, лапы, уши и мягкая шерсть. Он носится, принюхиваясь и чувствуя себя как дома, и через несколько секунд мы оба влюбляемся в него.
— Сейчас он не очень, — говорит Райан. — Но через год или около того он станет чертовски хорошим сторожевым псом.
— Мне нужна сторожевая собака? — спрашиваю я.
Покачав головой, Райан улыбается.
— Не для того, что ты думаешь. Но здесь ты сама по себе и никогда не можешь быть слишком осторожной.
— Как… как дела?
Хихикая, Райан наклоняется, чтобы почесать щенка за ушами.
— Я в плохом бизнесе, Скарлет. Но мне всегда хорошо.
Я так сильно хочу спросить. Но не знаю как. Мне и не нужно. Райан просто качает головой, понимающе, но грустная улыбка приподнимает уголки его рта.
Требуется долгий, глубокий вдох, чтобы сдержать слезы. Но я делаю это, теперь я профессионал в покрытии эмоций. Я изображаю улыбку и наклоняюсь, чтобы погладить щенка у наших ног.
— Как нам его называть? — спрашиваю я Коди, по-настоящему улыбаясь, когда пес облизывает мои пальцы.
— Железный Человек?
Я смеюсь.
— Нет, детка, ему нужно собачье имя. Кости, или Рекс, или Гекберри.
— Гекберри.
— Тебе нравится Гек? Да! Мы будем звать тебя Гек, хорошо, Гек?
Мы с Райаном оставляем Коди играть со щенком, а сами выходим на крыльцо. Лето уже в самом разгаре, соседские дети играют со шлангом, и я слышу, как вокруг стрекочут цикады.