— И что потом?
— Опять звонок. Я от лука в слезах, ничего не вижу…Даже руки не успела ополоснуть…
— Ну, — теряет терпение Глеб.
— Помнишь на вашем вечере того огромного мужика, который не позволил мне уйти с первого ряда?
— Очень смутно, — усмехается он.
— Это оказывается он, я его и не помню толком!
— Зато он тебя, кажется, хорошо запомнил…
— Это трагедия, Глеб! Говорит: Кира, мы с вами рядом сидели…Зовут меня Игорь…Забыла отчество…
— Алексеевич, — подсказывает Глеб.
— Игорь Алексеевич. Давайте с вами увидимся. Вы не пожалеете, я сделаю все, чтобы вы не пожалели…Таким высокомерным, пренебрежительным басом…Зовите меня Игорь…Я вам скажу куда подъехать…Ла-ла-ла…Слова мне не дал вставить. Вопрос где он взял номер телефона? Откуда он знает как меня зовут?
— Ты что, не согласилась?
— Да я вообще его не знаю! Я ему сказала: Знаете, что дядя…
Глеб начинает смеяться.
— Прямо так и сказала?
— Ну конечно, не совсем так… Я ему сказала: Вы знаете, Игорек…
— Игорек! — стонет Глеб.
Он валится на диван. Глаза у Киры озорные, искрящиеся.
— Ну нет, конечно. Я сказала: Вы знаете, Туровцын…Игорь Алексеевич…И отшила его по Мусиной методе.
— И он отшился?
— Нет-нет, он сначала замолчал. Потом начал опять: Я понимаю. Вы не знаете кто я…
— Я ему: Да уже знаю, вы Туровцын. Мне так стало противно. Знаешь, он прямо был уверен, что я сейчас рысью помчусь к нему на встречу.
— Бросишь котлеты…, - подсказывает Глеб.
— Да! Я стою с телефоном, плачу от лука, ничего не вижу. Ну я и сказала что у меня трое детей и я тру на терке лук.
— Он не предложил тебе купить мясорубку?
Глеб смеется вспомнив страшилки об олигархе, гуляющие по офисам Москвы. Якобы за кражу оффшорных денег Туровцын грозился размолоть руки своего заместителя в мясорубке. Даже были какие-то статьи в газетах, но на следующий день сразу же вышли и опровержения. Впрочем, Кире об этом знать не нужно, все это просто сплетни.
— Нет, но кажется он сильно удивился. Я положила трубку. Он еще раз позвонил! Как только я услышала его голос сразу нажала отбой. Потом было еще несколько звонков, но я уже не подходила, у меня все руки в фарше были. Будешь котлеты? В последний раз спрашиваю. Знаешь, как я старалась?
— Цветы от него?
— Ну да…Скажи, красивые.
Орхидеи — растения паразитирующие на деревьях. Пошловатый, чувственный намек от стареющего бабуина. Цветы кажутся Глебу порнографическими.
— Он огромный просто, наверное скосили целую плантацию. Я хотела его отослать обратно, но посыльный сразу же ушел, а адреса я не знаю.
— Милованова, ты жестокая женщина. Месишь поклонников в котлеты. А он, между прочим, завидный парень.
— Да что ты! Он старый. Моему папе, например…
— У вас на пенсию в тридцать восемь выходят? Поэтому он тебе старым кажется. А у него, между прочим, много достоинств.
Кира вздыхает и становится серьезной.
— Фу, Глеб… Ну как ты можешь? Он такой неприятный человек.
Откуда же ей знать Туровцына? — думает Глеб. Вот знала бы и возраст не помеха. Вот сейчас он скажет ей и что она сделает? Распахнет глаза или потупит, а за гладким лобиком сразу начнут шевелиться честолюбивые мысли.
— Он миллиардер.
— Ну и что?
Плюс один, Милованова. Быстро отвечаешь, не теряешься. Попробуем еще разок, — злорадно думает он.
— Он входит в список Форбса.
— Рада за него, но я-то тут при чем?
Хорошо, Милованова, а вот это? Ну ка попробуй съешь и не подавись.
— Он крупный спонсор Большого театра. Мог бы тебя закинуть туда по одному звонку и сразу в примы.
— Ха! Нужны мне его рекомендации! У меня уже есть две. Я на них стою.
Кира поднимается на пальцы и легко демонстрирует элегантнейший пируэт. Глеба ее физические возможности завораживают. Когда она проделывает эти трюки, его просто парализует, от нее невозможно оторваться. У нее несомненно есть какой-то бешеный, сценический эпил. Как будто она втыкает себя в какую-то секретную розетку и загорается изнутри магическим светом. Туровцын втрескался в нее еще не обнаружив эти фокусы. Сейчас у нее вызывающий, победный взгляд. Она знает, что неотразима, и гордится этим. Неужели не врет про Туровцына? Ведь не так глупа, чтобы не понимать выгод от дружбы с таким покровителем. Даже на секунду не задумалась, не дрогнул ни один мускул на лице, как будто она каждый день общается с миллиардерами. Его это обезоруживает и восхищает. Черте знает что понамешано в этой Миловановой!
— Котлеты? — она умоляюще на него смотрит.
— Давай, — покоряется он.
У нее счастливые, полные обожания глаза, такие же как в детстве. Вот точно так же она смотрела на него раньше. Ловила глазами каждое его движение. Не нужно так смотреть, детка, все это ни к чему. Влюблена или нет? Кто знает этих балерин? А если да, что он может дать ей в ответ? Чем он может ответить на этот блеск в глазах? Он ищет в себе равнозначный ответ на ее чувство, которое может быть она испытывает к нему. Андрюша, да что там Андрюша… Туровцын понимает какие достоинства кроятся в этой чудесной, искренней девушке. Она несомненно подарит себя всю человеку, которого будет любить. А он? То что она готова отдать, будет слишком много для нее и слишком мало для Глеба. Она отдаст себя всю, и этого ему будет недостаточно? А Туровцын? Имеет ли Глеб право, лишать Киру шансов в ее жизни? Глеб никогда не сможет предложить ей больше чем он. Котлеты пересолены, Глеб кладет вилку на стол. Игорь Алексеевич все испортил своими звонками, неуклюжий дядя, разве так знакомятся, Игорек?
— Кира, пойдешь с нами завтра ужинать? Мы всем отделом идем в ресторан.
Он поразился, как легко ему было задать этот вопрос.
— Пойду! А Лидия будет?
— Да.
Он хочет сказать что будет еще и Туровцын, но потом решает что пока ей не нужно знать об этом. Еще воспротивится из гордости и только что сказанного. Пусть это будет сюрпризом, Глеб ей даст второй шанс. Лидуся права, Туровцыны не валяются на дорогах.
— Лидия меня ненавидит…
— Что за ерунда? Она тебя обожает!
— Я так не думаю.
— Понравиться Лидии очень легко! Нужно просто родиться в Москве и быть уродиной. Я шучу, шучу. Она к тебе очень тепло относится.
— Видел бы ты ее глаза, когда она меня прогоняла в зале. Змея, просто змея.
— Это все твое воображение. Сейчас я позвоню ей, и она пригласит тебя лично. Хочешь?
А что, неплохо бы теперь позвонить Лидии и заставить ее поунижаться немного. Он мучается угрызениями совести, так пусть и Лидуся наступит на горло своим дурацким принципам, — думает Глеб, — За двадцать миллионов можно полюбить и двадцать гастарбайтеров.
— Нет, что ты! — пугается Кира. — Я тебе верю.
Глеба корчит от презрения к самому себе, суслик, конечно, молодец. Да нет, какая же он сволочь? Он благодетель, дает ей шанс устроить свою жизнь в этом городе.
Глава 20
Черное, шерстяное платье. Гладко причесанная голова, на затылке хвост. Кира любит, чтобы все просто, без лишних загогулин. Вера Петровна в некоторых вещах права. Но чтобы она сказала, если бы видела как сверкают и лучатся радостью глаза дочери? Как она носится по квартире, собираясь в ресторан с Глебом? Опять за старое, дурочка? Ну да, за старое. Запрыгала? Запрыгала!
Вчера она радовалась совершенно ужасной новости. Глеб сидел за компьютером и в месиво крошил зомби. Кира спросила его, почему Марина не идет с ними в ресторан. От ее вопроса оне успел раскроить череп мертвецу, который был ближе всего. Ему нужно было скользнуть в боковую дверь, но на него уже навалилась целая толпа мертвяков и с чавканьем сожрала его. Глеб повернулся к Кире и сказал:
— Спасибо, из-за тебя меня только что убили.
— Извини…Марина…
— Ах, Марина? Да при чем здесь она? Это же деловая встреча.
— Но я то иду, — возразила Кира.
— Ах, да…, - он задумался. — Понимаешь, Марина немного вышла замуж, ей сейчас некогда.