Парень больше не говорит ни слова, и даже прекращает свои странные исследования моей спины. Я же остаток танца думаю о том, как интересно устроена наша жизнь. Я никогда Сашку не любила, но считала довольно приятным человеком, обожала с ним говорить, да и слушать его было довольно интересно. А сейчас стою тут, в кольце его рук, но не испытываю ни малейшего желания коснуться его волос, провести пальцами по щеке и приникнуть к губам. А ведь пару месяцев назад, так же кружась с ним под музыку, я находила его вполне волнующими… За своими мыслями, я не сразу замечаю, что композиция сменилась на довольно подвижную, и растеряно отстраняюсь от молодого человека.
— Не хотите к нам? Веселее будет, — предлагает Тихонов, когда мы покидаем танцпол. Я второй раз за вечер оглядываюсь на его друзей и не сдержавшись, брезгливо повожу плечами, вспомнив, как «хорошо» они умеют отдыхать.
— Нет уж, спасибо, — улыбаюсь ему на прощание и двигаюсь в сторону своего столика.
— Машка! Тут твой Андрей! Встретила его у бара, — оживленно сообщает Света, стоит мне только сесть на свой стул, и я уже верчу головой по сторонам.
Я нахожу свою сумочку, вываливаю ее скудное содержимое на стол, и, взяв телефон в руки, огорченно вздыхаю. Ни одного пропущенного. Ему плевать, где я и с кем, он не плохо проводит время и без моей скромной персоны — другого объяснения не нахожу. Теперь мой вечер официально испорчен. Это так по-девчачьи, настроить воздушных замков, чтобы с болью в груди наблюдать, как они разлетаются на сотни кусочков.
— Нашла из-за чего грустить! Иди поздоровайся, поцелуй, или что там делают влюбленные, и узнай между делом, почему не сказал, что тоже планирует оторваться, — советует Иванова.
— Вот еще, пусть отдыхает. Плевать, — беру в руки коктейль, и пытаюсь изобразить безразличие.
Меня хватает на час: голова нещадно гудит, глаза щипает от постоянных попыток отыскать в толпе знакомую фигуру, а ноги… Наверно, они распухли от диких танцев и неудобной обуви. Потеряв всякий интерес к окружающим, я твердо решаю, что больше не выдержу здесь не минуты, лишь долгий глубокий сон способен вернуть меня к жизни. Я вызываю такси и клятвенно обещаю девчонкам отзвониться, как только доберусь до дома. Для столь раннего времени, а часы на моем мобильном показывают начало четвертого, на улице довольно многолюдно. Кто-то группой курит у входа, кто-то, как я, ждет назначенный диспетчером автомобиль, а кто-то просто пытается отдышаться, после душного помещения.
Она появляется внезапно, останавливается на углу здания, и обнимает свои оголенные плечи. Ее светлое кружевное платье почти не скрывает стройных ног, плотно облегает грудь, слегка расширяясь от талии. Стрелка часов давно перевалила за полночь, а рядом стоящие люди, пошатываясь, выпускают сигаретный дым. Маша оглядывается по сторонам, несколько раз проверяет мобильный, а я сижу и жадно впитываю в себя ее образ. Есть ли на свете кто-то красивее, чем эта девушка с серыми глазами, с губами, которые словно созданы для бесконечных поцелуев, с длинными, почти достигающими талии, темными волосами, отливающие золотом под теплыми лучами солнца? Вряд ли, по крайней мере я никогда не встречал кого-то столь совершенного… Я сигналю, привлекая к себе внимание каждого, кто сейчас находиться на улице, и не свожу взор с ее хрупкой фигуры. Девушка вздрагивает от неожиданности и находит глазами мой автомобиль, кому-то звонит, после чего прячет телефон в сумку, и направляется ко мне. Салон заполняет запах ее духов, аромат ванили и чего-то до безумия сладкого.
— Похоже у тебя это входит в привычку, — глядя прямо перед собой, начинает она разговор.
— Что именно? — не могу уловить нить ее суждений.
— Подвозить меня. Или я зря отменила такси? — в голосе явно читается усталость, чему я совершенно не удивляюсь, если учесть, как она провела сегодняшний вечер. Я устраиваюсь на сидении в пол-оборота, пытаясь понять, чем вызваны такие перемены в ее поведении. Она упорно продолжает следить за улицей, не стремиться узнать, почему я стою здесь в полчетвертого утра, как будто нет ничего удивительного в том, что домой ее сегодня повезу именно я.
— Не зря, поехали, — завожу двигатель и выезжаю на дорогу. Проходит минут десять полнейшей бьющей по ушам тишины, и я, не в силах и дальше терпеть не понятное мне молчание, резко сворачиваю с проезжей части, останавливаясь у какого-то магазина.
— Давай с тобой сразу все проясним. Мне не пятнадцать, поэтому не вижу смысла ходить вокруг да около. Если ты со мной, то ты со мной до конца, не размениваясь на других, — выдаю ей довольно нервно. Она, словно проснувшись, удивленно округляет глаза, слегка приоткрывает губы, и, повернувшись ко мне, уже не сводит с меня взгляда. — Не должно быть никаких бывших, знакомых и тем более новых знакомых. Ты либо моя, целиком и полностью, либо действительно лучше слови машину.