— С чего бы это?
— С того, что все мужики — потребители. Мы им нужны для постели, уборки, готовки… Вот я, например, думаешь думала, что отойду на второй план, не выдержав конкуренции с этими чертовыми железяками?
— Маш, по-моему, ты преувеличиваешь… Андрей молодец, он очень о вас заботиться!
— Заботиться! Он заботиться о себе, о своих долбанных магазинах, об этих проклятых сервисах, о чертовой закусочной! Я говорила, что они с Антоном купили закусочную на окраине? Так вот, теперь моего мужа кормит какая-то баба Глаша, местная повариха, пока я выливаю в унитаз наваренные борщи! — спиртное вновь обжигает горло, и я чувствую небольшое головокружение. — А самое обидное во всем этом знаешь что?
— Что?
— Что он плевать хотел на мои переживания. Я уже две недели не говорю с ним, а он даже не замечает, списывая все это на мою усталость от домашних забот! Здорово, да? Я плачу по ночам, а он, преспокойно заключает договора, охотясь за миллионами! Девчонки! Поехали в клуб! — приподнявшись с мягкого дивана окликаю собравшихся! — Я плачу!
— Машка, — дернув меня за руку, шипит Иванова. — Ты с ума сошла?
— А что? Ты забыла, я же жена олигарха, — вновь выпиваю, и собираю вещи в небольшую сумку.
— Ты на часы смотрела? — встречая меня в дверях, задает свой вопрос Андрей, глядя, как я безуспешно борюсь с ремешком на своей босоножке. Так и не сумев с ней справиться, я чертыхаюсь, и, скинув куртку, прямо в обуви, изрядно покачиваясь, бреду в гостиную, оставив вопрос без ответа.
— Где твой телефон? Ты вообще видела, что я звонил, — явно желая поговорить, догоняет меня Андрей, играя желваками и глядя на мое чрезмерно откровенное платье. Я достаю бутылку вина и наполняю бокал, опираясь на белую барную стойку, отделяющую зал от кухонной зоны.
— Тебе уже хватит, — выхватывая фужер из моих рук, заявляет муж. — Где телефон?
— Не знаю, в сумке, наверное. Прости, не могла подойти, была на важном совещании… — с вызовом бросаю заплетающимся языком. — А ты что? Переживал?
— Какого черта, — схватив меня за руку и грубо разворачивая к себе, срывается на крик мой горячо любимый супруг. — Где ты была?
— Я же сказала, решала важные организационные вопросы…
— Не мели ерунду!
— Пошел ты! — освобождаясь от его захвата, направляюсь в спальню и тянусь к дверной ручке, когда Андрей захлопывает дверь перед моим носом, не давая пути отступления.
— Может пора поговорить?
— А по-твоему в разговорах есть какой-то смысл? Чтобы ты со всей серьезностью отнесся к моим словам, мне стоит записаться к тебе на прием, потому что слушать кого-то ты умеешь лишь в своем просторном кабинете. Вся остальная болтовня вне его стен для тебя пшик, — абстрактно рисуя в воздухе ладонью, перестаю сдерживать свои эмоции.
— Я всегда внимателен ко всему, что ты говоришь…
— Да, что ты? И как я раньше этого не замечала? Я хочу спать, дай мне пройти!
— А я хочу знать, где пропадает моя жена до шести часов утра!
— Прекрасно тебя понимаю, я каждый вечер ломаю голову над подобным вопросом на твой счет!
— Что-то не припомню, чтобы я не возвращался домой ночевать!
— Как видишь, я тоже привыкла спать в своей кровати! Поэтому отойди от двери, я валюсь с ног!
Глаза Андрея темнеют, а руки сжимаются в кулаки, когда он, смерив меня тяжелым взглядом, отходит от стены, и, разворачиваясь, направляется в противоположную от спальни комнату. Вот так мы решаем проблемы, долго кричим и, так и не достигнув согласия, расходимся по своим углам. Смывая с лица макияж и укладываясь в холодную пустующую постель, я чувствую, что у меня не осталось сил что-то ему доказывать, поэтому через пару минут я засыпаю, напрочь выкинув из головы нашу словесную перепалку.
Я удивленно оглядываюсь, услышав раздавшийся щелчок открываемого замка, не забыв взглянуть на часы, стрелки которых сошлись на половине седьмого вечера.
— Папа! — бросившись к нему на руки, звонко кричит Семен, напрочь забыв о конструкторе, который мы так усердно собирали последние сорок минут. Андрей подхватывает сына на руки, и, целуя его темную макушку, одаривает меня взглядом, смысл которого мне так и не удается распознать. После ночного веселья, голова напрочь отказывается работать, поэтому я искренне надеюсь, что он не решит вновь устраивать мне разбор полетов.