Железная дверь распахивается, и передо мной появляется молодая женщина, чье лицо выдает явное удивление.
— Пришли узнать, все ли нормально с моей машиной? — натягивая на оголенное плечо рукав безразмерного джемпера, спрашивает она.
— Нет, вообще-то мне дали этот адрес в галереи. Ищу художника, что недавно в ней выставлялся, — и сам растерявшись от этой нежданной встречи, поясняю свои мотивы.
— Ааа, ну тогда прошу, — прижимаясь к стене, позволяет мне пройти внутрь.
— Так, я могу его увидеть? — не решаясь проходить дальше, останавливаюсь на пороге.
— Можете, Маргарита Скрипник, — протягивая свою ладонь для рукопожатия, тепло улыбается мне.
Я принимаю ее руку и прохожусь взглядом по представшей предо мной картине: молодая, довольно эффектная девушка лет двадцати пяти, в огромном вязаном свитере и коротких джинсовых шортах, с босыми ногами и ярким синим лаком на ногтях. Она абсолютно не накрашена, лишь белое пятно на щеке, наверняка посаженное в процессе работы, а волосы собраны в какую-то беспорядочную причёску.
— Ожидали увидеть престарелого мужичка в берете и с палитрой в руках? — явно заметив мое смятение, спрашивает хозяйка и бредет по коридору, давая понять, что не намерена ради меня бросать недописанную картину. Мне ничего не остается, кроме как следовать за ней в просторную комнату, где повсюду можно увидеть ее работы, багеты, баночки с красками и замоченные кисти. У самого окна расположен мольберт, рядом с которым она останавливается и придирчиво разглядывает изображенное на холсте.
— Ну, я немного удивлен, — озираясь по сторонам и засунув руки в карманы, отвечаю на ее вопрос.
— И зачем я вам так понадобилась, что вы даже мой адрес выведали? — водя кисточкой по полотну, интересуется Маргарита.
— Я бы хотел купить одну из ваших работ.
— Не получиться, картины не продаются.
— Женщина, давшая ваши координаты, меня предупредила, что вы, вряд ли, согласитесь…
— Тогда зачем вы пришли? Думали, что сумеете меня обаять? — сложив руки на груди, ухмыляется художница.
— Не совсем… Надеялся, что вы войдете в мое положение, и мы сумеем договориться.
— А вы я смотрю любитель, получать от женщины то, что вам нужно, надавив на нашу тонкую душевную организацию. Помниться, я вас однажды уже пожалела, так что, боюсь, лимит моей доброты по отношению к вам исчерпан, — она вновь возвращается к своему творчеству, явно не желая продолжать разговор.
— Но я ведь вас не обманул. Мой друг заверил, что вы остались довольны.
— И все же, я не продаю свои работы.
— Мне ведь нужна всего одна, от вас ведь не убудет, а меня очень выручит! — стою я на своем. — А вы потом нарисуете что-то подобное…
Она от чего-то заливисто смеется, и я, на какую-то долю секунды, замираю, отмечая что у нее довольно приятный смех.
— То есть, по-вашему, это так происходит? Раз, два и готово? — глядя мне прямо в глаза, улыбается Скрипник.
— Ну… Я сам конечно не пробовал, но думаю, что для вас это не станет проблемой…
— Почему именно моя картина, вы явно в искусстве ничего не понимаете, раз так себе представляете этот процесс… — теперь она оценивает меня, уверенно изучая каждую деталь моего гардероба.
— Хочу подарить ее жене. Я, действительно, далек от живописи, а супруге безумно понравились ваши картины.
— Жене? — задерживая взгляд на моей правой руке, где уже столько лет красуется обручальное кольцо, переспрашивает она. — И какая конкретно вас интересует?
— Я не запомнил названия, но точно помню, что на ней были цветы… То ли лютики, то ли пионы…
— Вы хотите меня обидеть? — ее лицо не покидает улыбка. — Неужели я так плохо рисую, что вы даже не запомнили, что за цветы я изобразила?
— Нет, что вы! У вас довольно неплохо выходит. Я даже проголодался, глядя на помидоры, и, если пойдете мне на уступку, готов купить и их… — улыбаюсь в ответ, замечая, что ее взгляд теплеет.
— А вы значит во всем угождаете жене? Ни каждый стал бы бегать по городу, чтобы порадовать свою вторую половинку.
— Скорее наоборот, я настолько плохой муж, что готов умолять вас на коленях продать эти чертовы лютики, лишь бы она хоть немного оттаяла, — не вижу смысла набивать себе цену и отвечаю, как на духу.
— Значит, решили пустить ей пыль в глаза?
— То есть?
— Усыпите ее бдительность, демонстрируя, что подмечаете все, что ей интересно, хотя сами не в силах вспомнить даже название…
— Ну, я надеюсь, она никогда не узнает, как глупо я выглядел, пока добывал свой подарок…
— Не узнает, потому что этот подарок вы не добудете. Картины не продаются. Так что просто купите ей шубу, женщины не равнодушны к мехам, — указывая мне рукой в сторону двери, советует девушка.
— Маргарита, моя жена не обрадуется шубе так, как порадуется вашей картине…
— Ну, я думаю, вы что-нибудь придумаете… Извините, мне нужно работать…
Я устраиваюсь за рулем своей машины и устремляю свой взгляд вверх, где, и не думая скрываться, стоит непреклонная художница, смело смотрящая на меня. Через двадцать минут я подъезжаю к торговому центру, в надежде, что в салоне верхней одежды, я сумею найти достойный подарок на приближающуюся годовщину.