— Андрей, — чувствуя, что голос мой еле слышен, пытаюсь прочистить горло, обнимая трясущиеся плечи, — не молчи.
— Я даже не знаю, как тебе все объяснить… — почти шепотом, отзывается муж, вскидывая голову и упираясь в меня своим карим взглядом. — Прости…
— У тебя кто-то есть? — уже не сдерживаю слез, но все же из последних сил пытаюсь подавить истерику. — Я дура, да? Навыдумывала всякой чепухи, ведь так? — подхожу к нему и устраиваюсь на полу у его ног, взяв его холодные ладони в свои. — Скажи, перестань меня мучать. Скажи, что на работе завал, что у тебя и на сон не хватает времени, только перестань так смотреть на меня…
— Маш, черт, — прижимая мои пальцы к своим губам произносит так вымученно, что я больше не в состоянии балансировать на этой тонкой грани между собранностью и полным опустошением. Горячие соленные капли стекают по моим побледневшим щекам, и я замираю, как изваяние, словно со стороны, наблюдая за нашей странной парой. — Прости, прости. Черт, Машка, прости!!! Я не знаю, как все так закрутилось, видит Бог, я совсем не этого для нас хотел! — он так лихорадочно прижимается губами к ладоням, словно бредя, повторяя одно и то же. Я яростно качаю своей головой, нарушая покой, ставшей вдруг такой тесной, комнаты, и впервые за эти неполные шесть лет брака, за те полтора года, что мы прожили с ним до заветного штампа в паспорте, я позволяю себе, громко всхлипывая, выть во все горло. Видел ли он когда-то меня такой? Вряд ли. Наверно, поэтому он так испугано смотрит на меня, мгновенно устраиваясь рядом и крепко притягивая к себе. Я чувствую тепло его тела, цепляясь пяльцами за рубашку настолько сильно, что слышится треск ползущей материи, стремясь как можно теснее прижаться к нему, дав понять, что никогда не смогу его отпустить. Не смогу, чего бы мне это ни стоило, он только мой, мой и Семкин, а все остальное вода, простое помутнение рассудка. Ведь разве может родной и любимый мужчина, вдруг перестать быть твоим?
— Никогда, слышишь? Я никогда тебя не отпущу! Ты только мой, понимаешь? — кричу, сквозь рыдания, и сама едва в силах разобрать свою спутанную речь. Я что-то еще говорю, прижимаясь щекой к его крепкой груди, когда Андрей подхватывает меня на руки и укладывает на постели, устраиваясь рядом, не разжимая объятий. За окном уже явно светает, и все чаще с улицы доносятся звуки проносящихся рядом машин, а мы все лежим, так и не начиная самый тяжелый разговор в нашей жизни. Я пытаюсь восстановить дыхание после своей затянувшейся истерики, а Андрей, молча, гладит мою ладонь, боясь нарушить охватившую меня апатию, чтобы избежать повторения моих судорожных рыданий. Как я могла упустить тот момент, когда муж увлекся другой? Как я могла допустить ее появление в нашей жизни? И насколько все это серьезно? Господи, голова разрывается от вопросов, ответы на которые пугают меня до дрожи. Я ведь никогда и не думала, что подобное может с нами случиться. Я была в нем настолько уверена, что рассмеялась бы прямо в лицо любому, кто посмел бы поставить под сомнение его верность. Глупая, какая я глупая! Что теперь? А главное, как? Как я должна теперь жить, зная, что больше не так важна для него, что другая дарит ему свою ласку и нежность?
— Как давно? — зная, что разговор не минуем, и мы лишь оттягиваем ту минуту, когда все же придется начать — мне слушать, а ему говорить, — спрашиваю я. Он на долю секунды прекращает водить своим большим пальцем по моей коже, но, все-таки, отвечает:
— Мы знакомы почти год.
— Год? — поворачиваю голову в его сторону, но так и не решившись заглянуть ему в глаза, вновь укладываюсь на подушку. — Господи, это же так долго. Как я могла ничего не заподозрить? Целый год… И ты все это время с ней спишь?
— Нет, — как на допросе отвечает супруг, не считая нужным что-либо уточнять.
— Тогда сколько? Месяц, два или пять? — нервно усмехаюсь, прикрывая глаза, и до крови закусываю губу.
— Я никогда с ней не спал, — долго не отвечая, все же выдает мой супруг, от чего мои веки распахиваются, а сердце грозит разорваться, от слетевшего с моих плеч тяжелого груза. Я, как ужаленная, подскакиваю на кровати, и, сев так, чтобы видеть его, растерянно пытаюсь собрать мысли в кучу.
— То есть? Я не понимаю! У тебя есть любовница, но ты с ней не спишь… Что же тогда? — спрашиваю, и так и замираю, внезапно поняв, что мое положение куда хуже. — Ты влюбился в нее?
— Маш…
— Да или нет? Я ведь заслуживаю знать хотя бы это? — не даю ему увильнуть от ответа, хотя уже наперед знаю, что мне не может так повезти, что он отрицательно начнет качать головой.