— Простите, профессор. Склоняюсь перед вашим опытом. Я имею в виду Большой каньон.
В этот момент София шагнула вперед.
— Несомненно, профессору Бранду захочется осмотреть дворец Приама, Генрих.
— Еще одно, — сказал Бранд. — Мы не знаем, жил ли здесь кто-либо по имени Приам.
Оберманн потрепал Софию по щеке.
— Видишь, ты сбила профессора с толку! — затем он повернулся к Бранду. — Я буду защищать свою жену, профессор, пока Троя не провалится сквозь землю. Позвольте мне сказать вам одну вещь. Я разрешаю ей называть дворец именем Приама до тех пор, пока вы не докажете мне, что он носит другое имя. Не хотите ли выпить нашего турецкого кофе?
Вечером Бранд выразил желание изучить находки более внимательно.
— Если хотите, — ответил Оберманн. Он снял шляпу и вытер ее внутри платком. — Но я настаиваю, чтобы вы не делали записей. Большая часть этих находок еще не опубликована.
Бранд был неприятно поражен явным недоверием Оберманна.
— Но вы же не думаете, что я стану опережать…
— Я убедился, что это жесткий бизнес, профессор. Репутация для меня не имеет значения, но я не могу позволить, чтобы моя работа была обнародована раньше времени.
— Я и не думал об этом, сэр. _ — Хорошо. Пойдемте. Вот наш музей. — Это была пристройка к главному дому, где множество предметов собраны на деревянных подносах или в ящиках, стоявших на самодельном стеллаже.
Бранд принялся изучать этикетки, прикрепленные к каждому предмету, в которых подробно описывалось расположение предмета и уровень, на котором он был найден. Затем он взял один из ящиков.
— Это неправильно, мистер Оберманн.
— Простите? — Оберманн стоял рядом, напряженно и нетерпеливо наблюдая за Брандтом.
— В этом ящике два типа керамики, но помечено, что они находились на одном уровне. Эта терракотовая чаша на треноге и вот та простая крышка от сосуда. Они разделены веками, сэр.
— Керамика одинакова в Трое-2 и в Трое-5. И что из этого?
— Это невозможно.
— Не говорите мне, что возможно, а что невозможно, профессор. Если бы я придавал этому значение, я бы ничего не достиг.
— Я резкий человек, сэр. Простите, что я перебиваю вас, но это бессмыслица.
Оберманн нахмурился и посмотрел на ящик с находками.
— Теперь мне все ясно. Чашу, должно быть, смыло с более высокого слоя. Я вспоминаю, что всю ночь перед тем, как мы стали работать на этом уровне, шел дождь. Теперь понятно, в чем дело.
— Но тогда, разумеется, вы разделите керамику?
— На это нет времени.
— Вы должны…
— "Должен" неподобающее для Оберманна слово. — Казалось, он был в ярости, но вдруг смягчился. — Пусть эту работу проделают в Константинополе. Вагу них и будет чем заняться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующий день Леонид привез Уильяма Бранда из его пристанища в соседней деревне, где он только что позавтракал фасолью и черным чаем.
Ночь для Бранда прошла неспокойно. Он спал на полу, на турецком соломенном тюфяке, и вскоре обнаружил, что тюфяк кишит паразитами, теми самыми, что, как он помнил, упоминались в Библии как "ползающие по земле". Поэтому остаток ночи он провел, сидя у стены, подтянув ноги к груди и накинув на плечи одеяло. Он дал зарок, что не вернется назад, скорее будет ночевать в траншеях Гиссарлыка.
Однако, когда они ранним утром тронулись к холму, настроение Бранда улучшилось. На востоке виднелись белые камни и колонны, которых он не видел вчера вечером, когда ехал по деревне.
— На мой взгляд, — сказал Бранд вслух, — это похоже на храм.
Леонид посмотрел туда же.
— Он называется Агиос Деметриос Тепе. Стоит рядом с холмом, посвященным Святому Деметриосу. Вы совершенно правы, профессор. Колонны остались от греческого храма.
— Удивительное место. Словно живой город античного мира. Этот храм исследовали?
— У нас нет лишних людей. Кроме того, они не пойдут туда.
— Почему?
— Всем известно, что там лихорадка. К тому же считается, что он проклят.
— Здесь сохранились старинные предрассудки, да?
Леонид удивленно посмотрел на него.
— Разумеется. Вы ступаете по священной земле, профессор. Видите вон тот холм? К востоку? С тремя деревьями перед ним? Это одно из самых жутких мест. Там находится пещера, если в нее войдешь, то, как говорят местные, потеряешь свою тень.
— Я бы хотел непременно посетить это место.
— Боюсь, у вас ничего не получится. Герр Оберманн запрещает.
— Запрещает?
— Возможно, он не верит в их богов, но верит здешним людям. Он никоим образом не выступает против их верований.